Твари, подобные Богу - [4]

— На, держи, — сказал Антон. — Твои зимние сапоги.

Развернулся и зашагал к двери.

— Антоха, ну ты чего, ты куда, — засуетился Костян, безуспешно пытаясь встать. — Мы же с Клепкой так, шуткуем…

Лео, мгновенно протрезвевшая, молча смотрела Антону вслед.

Она уже знала: он не простит. Это — все.

С похмельем пришли надежды: он поймет, не может не понять. Ведь все — глупость, идиотское стечение обстоятельств. Они оба вспыльчивые, Антон после похорон не в себе, она тоже, с Костяном вышла редкая гадость, но… Я же не виновата, мысленно оправдывалась Лео, я не нарочно… Ну, напилась, перестала соображать, а Костян, бандюга, воспользовался… но это же не считается… не измена…

По сердцу царапнуло: Лео хорошо знала, насколько ревнив ее муж. Совсем недавно, на Новый год у Антошки в конторе, она танцевала с его начальником — а что, спрашивается, было делать, в ответ на приглашение по щекам лупить? — и в итоге заработала дикий скандал. Дескать, шеф мой, ясно, старый козел, но ты-то чего к нему липла? Не знаешь, как на пенсионеров действуешь, второго Ивана решила захомутать? На всякий пожарный, вдруг пригодится? И так без конца. Главное, видно, что сам не рад, но уняться не в состоянии, и никакие доводы не помогают — чем больше урезониваешь, тем хуже кипятится.

Лео как-то смотрела по телевизору передачу про ревность, довольно невнятную, хоть там не только обычные граждане выступали, но психологи и даже врачи. Так вот, слушала она, слушала и вдруг подумала: ревность — вовсе не приложение к любви, как считается, а особый вид отношений со своей отдельной химией. Не всякого же полюбишь или возненавидишь — вспыхнуть должно. Так, наверно, и с ревностью: в присутствии какого-то конкретного человека выбрасывает в мозг черт-те что — и ты себе не хозяин.

Или ревность и любовь взаимно друг друга дополняют? В смысле, что не занято одним, доливают другим? Поэтому, скажем, Отелло Дездемону свою придушил, а другую какую-нибудь бабу, жену, сто раз гулящую, не тронул бы, потому что любил бы нежнее? Что автоматически снижало бы количество ревности?…

Господи, чего только спьяну не сочинишь.

Вот у Антона все просто: ревную, значит, люблю. Типа, радуйся. Но Лео прекрасно помнила, как сама ревновала Ваню, когда ни о любви, ни о чем-то похожем речи давно не было. Но с ума сходила исправно, на ровном месте. А сейчас, когда вокруг полно реальных Людок и Наташек, бесстыдно облизывающихся на ее мужа, ревновать толком не получается. Наоборот, кажется: узнай она, что ему очень хочется с кем-то переспать, и возражать бы не стала — пожалуйста! Сама б привела, лишь бы Антошечке в удовольствие… Хотя вряд ли это так, и экспериментировать не хочется.

Еще по телевизору говорили, что ревность — проявление собственнических инстинктов. Нет, слишком просто, размышляла Лео. Ведь бывает же, что ревнуешь вовсе незнакомого мужика, который сначала тебе улыбнулся, а потом другой девице. Прав у тебя на него ноль, улыбался он всем подряд от хорошего настроения, а тебе его «измена» — нож острый, и ты полдня переживаешь, да еще сама перед собой притворяешься: плевать! Зато другого товарища мигом из головы выкидываешь, хоть он и видней, и лучше, и за тобой целую неделю увивался, и переключился не на кого-нибудь, а на твою лучшую подругу. Как это объяснить?

И кстати: ревнивцы при всей подозрительности жутко боятся узнать правду. Из-за конфетной бумажки в кармане сцену закатывают — с кем жрала? — а чужого использованного презерватива под родной кроватью в упор не заметят. Что ж, если вдуматься, лучший способ защитить всю собственность разом. А то уличишь жену, и что дальше? Развод и раздел имущества? Что называется, спасибо огромное.

Вот Влад, Ванькин друг, терзал-терзал свою Аришку ревностью — причем не то чтобы напрасно, девка его почти на двадцать лет моложе и красивая как сволочь, мужики штабелями под ноги складываются — так она, когда вконец достало, возьми и выдай:

— Пока мне тебя, пня старого, хватает, сиди и не выступай: как мало станет, я в помощь молодого заведу.

Влад аж задохнулся:

— Что?! Да я!.. Да я!..

Ариша ему:

— Что ты? Ну что? Из дома выгонишь? Сам первый изведешься, с тоски сдохнешь. Денег лишишь? Так ты на свете не единственный спонсор. Разлюбишь? Волевым усилием это еще никому не удавалось.

Влад попыхтел, позлился, подулся недельку — но скандалы устраивать прекратил. Ариша потом смеялась: и чего я раньше трусила, оправдывалась? Давно бы ногой топнула.

Естественно, такой номер пройдет не со всяким. С Антоном уж точно нет.

Тем более что дело не в поцелуе. Просто такое — и на девятый день… чем она только думала? Но опять же, не нарочно! И если все как следует объяснить, разве Антон сможет долго злиться? Ей же так плохо… а он всегда ее так жалеет… Пора звонить.

Мать, правда, советовала, обожди, дай парню остыть, да заодно посмотри, что он станет делать, но она не в курсе событий. У Лео язык не повернулся рассказать родителям про Костяна. Ведь позорище. Нет, для них версия, что они с Антоном поссорились, она убежала из дома и на голодный желудок — целый день готовила, вот аппетит и пропал, — с двух рюмок напилась в «Поляне». А выпить решила, чтобы не простудиться. Короче, для мамы с папой главное преступление Лео — недостойное поведение в святой день, но и то они ее очень осуждают. А уж за Костяна вовсе башку прогрызут. И правильно. Черт ее дернул с ним пойти! Кретинка!