Турухтанные острова - [23]

— Мы не курим. — И на этот раз попыталась остановить его Даша.

— Это ничаво, — дребезжащим голосом ответил дядя Ваня. — Да так-то оно будет лутше. А то на грех, ядриткин-лыткин… Бумажка-то на вечер есть?

Даша, слегка покраснев, что придется промолчать и тем скрыть неправду, смущенно пригнулась к чертежной доске, но Буркаев неожиданно сказал:

— Нет. Но мы кончаем.

Они вместе вышли за проходную.

— Ты куда? — спросил Буркаев.

— Я? — Она на мгновение замешкалась. — В Приморский парк, — ответила так лишь потому, что в ту сторону сейчас шел трамвай.

— А я, пожалуй, с тобой. Надо отдохнуть. А то такое ощущение, мозга за мозгу полезла.

Они доехали до парка и долго шли затем по асфальтированному шоссе, пустынному в этот час. От шоссе свернули налево. Там, за густыми кустами ракитника, слышались удары по мячу. На берегу Невки, на песчаном пляже, три парня играли в волейбол. Да далеко впереди, у самой кромки воды, пристроившись на бревнышке, сидела парочка.

— Я, пожалуй, искупаюсь, — решил Буркаев.

— Купайтесь. А я пройдусь.

Даша, наклонив голову и глядя себе под ноги, изредка подталкивая носком туфли камушки, пошла пляжем. Не поднимая головы, словно что-то отыскивая на песке, Даша прошла мимо обнявшейся парочки.

Впереди по песку бежал кулик, похожий на темный клубок, в который воткнули две вязальные спицы. Над водой у самого берега зависали чайки, каким-то странным образом удерживаясь на одном месте, оставаясь совершенно неподвижными, лишь поворачивая голову, наблюдали за Дашей.

— После купанья у меня появился зверский аппетит, — сказал Буркаев, догнав ее возле шоссе. — Давай купим чего-нибудь пожевать.

Он купил с тележки пирожков, сразу шесть штук. Вроде бы немного, каждому по три штуки. Но оказалось, это целая гора. Теперь держал их на промасленной бумаге.

— Мы же не съедим все, — рассмеялась Даша.

— Постараемся!

Они отошли к кустам, держа в каждой руке по пирожку.

Было все это как-то очень нелепо и смешно.

— Давай есть, — сказал Буркаев. Он стал торопливо есть, стараясь поскорее справиться с пирожком. И она спешила. Они смотрели друг на друга и смеялись.

— Говорят, в этой части парка собираются пенсионеры, съезжаются со всего города.

— Да-а? — удивилась Даша. Она осмотрелась.

Действительно, были только пожилые люди. На скамейках сидели пожилые женщины, разложив на газетах всяческую снедь, трапезничали. Делали они это неторопливо, подолгу рассматривая разложенное, как шахматист рассматривает фигуры на доске, прежде чем сделать очередной ход. Наконец, выискав приглянувшееся, брали двумя пальчиками и несли в рот, салфеткой вытирая пальцы и снова задумываясь, оценивая позицию. Некоторые же, кому, наверное, не хватило места на скамейках, расположились на траве. По дорожке трусцой пробежали два старичка, оба в белых трусиках и маечках, два этаких сушеных кузнечика. Они бежали и вели беседу. А поскольку они были немного глуховаты, то кричали довольно громко:

— Она пришла ко мне и попросила дать две книги.

— Кто?

— Да эта самая мадам.

— Да когда же это?

— Все в том же семнадцатом году.

«Молодцы, дедульки!» — хотелось крикнуть Даше.

— Побежали, Буркаев! — Она схватила его за руку и потащила за собой.

Он пробежал несколько метров и остановился, смотрел, улыбаясь, как она вальсирует, размахивая сумочкой, прикрывая глаза и повторяя в такт шагов:

— Па!.. Па!.. Па!.. Какой вы трезвый! Буркаев, ну почему вы такой? Па! Пам! Па-па! Полететь хочется!

Они вышли к «городку аттракционов». Здесь было многолюдно. Гремела музыка. Слышался смех, испуганное взвизгивание девчонок на каруселях.

Они остановились возле аттракциона «летающие самолетики».

— Полетим! — предложил Буркаев.

Даше было страшно, но она не могла отказаться. Она никогда еще не «летала» на этих самолетиках, и у нее заранее захватывало дух. Даша села в «самолет», вцепившись в его борта, ждала, когда застегнут крепежные ремни. Зажужжал мотор, самолет начал подниматься, а затем перевернулся и стал падать, и на Дашу, вращаясь, кувыркаясь, понеслись земля, деревья, люди, все, что находилось вокруг, мелькало, кружилось, то появлялся кусок неба, то опять земля, на какое-то короткое мгновение она видела самолет, в котором сидел Буркаев. А когда моторы умолкли и Даша вылезла из самолетика, у нес все продолжало кружиться перед глазами.

— Что, голова кружится? — спросил Буркаев.

— Да. Буркаев, вы глупый!..

— Почему же это?

— Разве вы не знаете, что меня сильно укачивает?

Она поправила волосы, сказала:

— Все. Спасибо, Буркаев. Я должна с вами распрощаться. До свидания. — И побежала.

Затем она шла, зная, что Буркаев уже далеко и не видит ее, и повторяла:

— Я люблю его!.. Я люблю!..

По дороге ей встретилась продавщица, у которой они покупали пирожки. Даша подошла к ней и сказала:

— Послушайте, я влюблена!

— Что-о?.. Ты что, стукнутая? — наконец поняла продавщица.

Домой она вернулась за полночь. Открыла окно. Не зажигая света, ходила по комнате. Она не чувствовала усталости, спать не хотелось. Сколько ходила так, она не знала, не смотрела на часы. Человек появился неожиданно. Остановился у окна, присел на корточки, порассматривал ее и вежливо кивнул: