Турнир - [14]

- Это особое ритуальное вино, - пояснил Трис, отставляя кувшин в сторону. - Его изготавливают на юге Прованса, выдерживают в бочках из освещенного дуба, а затем смешивают с различными эликсирами, в зависимости от того, для какого ритуала предназначено это вино.

Он рассказывал спокойным ровным голосом, и это подействовало на Габи успокаивающе.

- Мы будем его пить?

- Непременно, - кивнул Трис, - но сначала нам нужно кое-что в него добавить. Без этого ритуал не сработает.

- Что добавить? - спросила Габи, завороженно следя за Трисом, который взял в руку нож.

- Кровь, - спокойно ответил он, надрезая ладонь и выдавливая в кубок струйку собственной крови. - Мою и вашу, Габи. Подойдите сюда, барышня, и дайте мне вашу руку.

Делать нечего, ритуал требовал жертв, - об этом она была осведомлена заранее, - и Габи подошла ближе, одновременно протягивая главе клана свою руку с открытой ладонью, обращенной вверх.

- Вот.

- Спасибо! - стремительное движение лезвием, короткая боль, и вот уже кровь стекает с ее ладони прямо в кубок.

- Достаточно! - Мановение длинных крепких пальцев, и рана на ее ладони затянулась, как ни бывало.

- Что теперь?

- Теперь я запущу механизм заклятия!

Трис простер руки к серебряному кубку и начал читать нараспев что-то похожее на молитву. Однако достоверно знать, что это такое, Габи не могла. Заклинание звучало на незнакомом ей языке. Впрочем, концовку она опознала по интонации. Трис остановился, постоял несколько мгновений с закрытыми глазами, затем выкрикнул три раза какое-то слово и, открыв глаза, взял кубок в руки. Поднес к губам, сделал несколько глотков и, оторвавшись, протянул его Габи. Ей пришлось пить из его рук, что, вероятно, имело некое символическое значение. Например, то, что он господин, а она его... Кто? Раба? Добыча? Жертва?

"Пью с рук..."

Но, разумеется, она не отказалась. Три глотка странной на вкус жидкости, терпкой и отчего-то отдающей не сладостью, а горечью, и Габи вдруг охватило чувство эйфории. Это случилось совершенно неожиданно, сразу вдруг, едва она успела сделать третий глоток. Из головы разом исчезли все мысли, из сердца - страх, и на душе стало легко и, пожалуй, даже весело. Воздух в пещере стал, словно бы, прозрачнее, потеплел и окрасился в золотистый цвет.

Габи вдохнула его полной грудью и, не задумываясь, сбросила с себя и плащ, и сорочку. Она осталась без одежды, но совершенно не стеснялась сейчас своей наготы. Действуя, как сомнамбула она подошла к столу, взобралась на него и легла, вытянувшись во весь рост на его изрезанной колдовскими знаками столешнице. При этом она была настолько занята собой и переполнявшим ее чувством счастья, что не заметила, как рядом с ней на столе оказался Трис. Она лишь мимолетно удивилась, обнаружив, что он склонился над ней и внимательно всматривается в ее лицо и глаза. Она не поняла, что происходит, но улыбнулась ему и даже успела подумать, что женщине в этой ситуации, по-видимому, следует раздвинуть ноги. Но времени на это у нее уже не осталось. Последним, что она отметила краем сознания, было выражение удивления и озабоченности, возникшее на лице Триса. Но ни задуматься над этим, ни понять, что так его удивило, Габи не успела, стремительно проваливаясь в набирающее силу густое золотое сияние...

***

Это место мало походило на пещеру, вырубленную в скале под фундаментом мрачного палаццо Коро. Скорее, речь могла идти о чем-то древнегреческом или древнеримском. Ротонда, образованная мраморными колоннами, где на мозаичном полу под высоким алебастровым куполом потолка устроено ложе из изумительно выделанных звериных шкур. Габи не помнила, как она сюда попала, но ее это и не заботило. Она вся была поглощена дивными ощущениями и невероятными впечатлениями. Золотистый воздух, напоенный теплом и ароматом нагретых солнцем садов, лежащих, по всей видимости, где-то ниже ротонды. Нежное прикосновение шелковистого меха к обнаженной коже. Габи, на которой не было ровным счетом никакой одежды, устроилась на меховом ложе, чуть приподнявшись на локте правой руки. В пальцах левой руки она держала виноградинку, которую как раз собралась отправить в рот. Блюдо с фруктами стояло прямо перед ней на импровизированной постели. А чуть дальше на небольшом расстоянии от нее в изящном полукресле из розового дерева расположился бог.

- Но я не бог, - голос у мужчины был глубокий и сильный, и сам он был крупным, мускулистым и буквально проецировал вовне свою огромную мощь.

- Жаль, - улыбнулась Габи и вбросила виноградину в рот.

- Почему? - У мужчины была гладкая матовая кожа золотистого оттенка, сияющие аметистовые глаза и кудри цвета зрелой пшеницы.

- Был бы ты богом, - ответила Габи, прожевав виноградину и проглотив глоток терпкого, как вино, и прохладного, как родниковая вода, сока, - ты бы превратил меня в наяду или в дриаду.

- Зачем тебе это? - удивился мужчина.

- Не знаю, - снова улыбнулась Габи, - но мне кажется, это было бы здорово - обрести свободу и забыть о страданиях, нужде и несчастьях.

- Разве ты страдаешь?

- Нет, но... - Габи не помнила, что именно хотела сказать. Получалось, что ей и возразить-то нечего.