Турнир - [60]

– Этот твой Хаку мог сделать что-то подобное с любым, Наруто! В каждом человеке есть плохое и хорошее. И где грань – это решаешь только ты, так ведь?

Не первый раз я слышу подобные слова. Хотя, нет, пожалуй, эти мысли принадлежат и мне тоже. Только вот как я могу верить, после всего?

Получается, я сам решил поднять оружие на Саске?

– И что я должен почувствовать, увидев моего парня в постели с лучшим другом?

Голос Кибы заставляет нас обоих вздрогнуть и подорваться. Когда боль раскаленным колом пронзает грудь, я сжимаю зубы и заставляю себя поднять взгляд – это не так важно, как Инузука здесь и сейчас.

Он стоит, прислонившись плечом к косяку и удерживая вес на одной ноге. Перебинтованный с шеи до ног, в синяках, но глаза горят невыносимо ярко: лихорадочным, счастливым блеском.

Какой же он настоящий и искренний сейчас – это просто страшно. Как будто на нем ни кожи, ни мяса не осталось.

Одни чувства.

– Как насчет присоединиться? – мягко смеется Гаара, и Киба ковыляет к нам, чтобы с шипением сесть на край и развалиться поперек моих ног.

Совсем как собака.

– Узумаки, твою же налево, что ты натворил? Какого лешего, а?

И тогда я начинаю говорить. Да так, словно ждал этого всю свою жизнь.

Я рассказываю им все. От начала и до конца: как связался с Дейдарой, как во всем этом замешан Саске, что происходило раньше и что произошло вчера. Рассказываю о том, как сильно Хаку влияет на меня, о том, что он теперь словно сидит у меня в голове и выжидает подходящего момента, чтобы нажать на спусковой крючок.

Рассказываю про Данзо, про стычки, про нежеланный навязанный титул черного короля. Даже про то, что во всем этом круговороте дерьма в первую очередь виноват я один.

Хотелось бы в некоторых местах обойтись без Учихи, но очень скоро я понимаю, что это невозможно. Он уже неотделим от меня, слился с сердцем, проник всюду, заполнил каждый уголок моей жизни. И сколько шрамов ублюдок оставил на каждом участке – подумать только! Сам же ставит, и сам же потом зашивает – маньяк-психопат-швей-моторист…

Куда он смылся и какого черта? Почему всё должно быть именно так, через задницу, через шипы и минное поле? Почему нельзя доверять друг другу, почему нельзя обойтись без черни, без предательств?..

Как только я замолкаю, пытаясь перевести дух после долгого рассказа, внутри вскипает злость. Под одеялом жарко – я пытаюсь выкрутиться и осторожно спускаю ноги с края постели, благо Киба переполз поближе к Гааре и освободил мои лодыжки.

В висках все еще пульсирует и меня охватывает чувство бессмысленности, бесполезности, никчемности. Раньше я без труда отмахивался от цепей отчаяния всеми своими ментальными силами. Черт…

Нельзя опускать руки. Нельзя сдаваться. Я справлюсь, всегда справлялся. С Саске или без, с друзьями или без них.

Всё обязательно наладится.

«Ты правда в это веришь?» – ехидно шепчет Посредник.

– Я… понятия не имел, что все настолько серьезно, – неуверенно начинает Гаара. – Ты рискуешь жизнью. Ради чего?

– Ради нее и рискую. Я привязан к своей мечте, Гаара. Если я не буду бороться за нее, то кто будет?

– А если ты проиграешь? – тихо интересуется Киба.

– Тогда я вряд ли успею расстроиться.

Хорошо звучит.

Лгать нельзя, но я и так был слишком откровенен. Киба не знает самого главного – так даже лучше.

Я должен победить Хаку. Сначала того, что посередине, потом настоящего.

Просто должен. Прежде чем бросаться на поиски Саске, чтобы набить ему морду еще раз. Прежде чем решится судьба концерта. Прежде чем Киба снова сможет нормально ходить.

И, кажется, с этой победой мне придется поторопиться.

========== О роскоши, отшельнике и торте ==========

Все произошло так быстро.

Там, на седьмом этаже «Синтагмы», под ошарашенно-испуганным взглядом Саске во мне кто-то умер.

Боль была жуткой – помню, как задыхался, словно легкие цепляло когтями одуревшее от страха животное. Помню, как пелена ненависти погребала под собой реальность и глушила крики совести.

Да, во мне совершенно точно кто-то умер. Но тут же ожил слепой и ничего не понимающий ребенок, знать не знающий о том, какой кошмар пришлось пережить его предшественнику. Это было полное обновление, очистка, с переустановкой всей системы. Старая версия подверглась атаке сотен вирусов и предпочла уничтожение спасению.

Я должен был измениться.

Но…

Именно из-за моей внутренней слепоты и слабости короткая битва телефонного звонка заканчивается мгновенной капитуляцией. Я поднимаю белый флаг до того, как осознаю сказанные слова, до того, как из горла вырывается болезненный стон и в голове проносится что-то путанное, скомканное, отдаленное похожее на молитву.

Потому что с номера Конан мне звонит Хаку – и он царственно-спокоен. Безмятежный, вежливый.

Он победитель по умолчанию.

– Добрый день, Наруто-сама.

– Боже… пожалуйста, Хаку.

– Ну-ну, что сразу в крайности? Я всего лишь зашел проведать малышку и молодую мамочку. Интересно же, в конце концов. Она крутилась передо мной на шесте не один год. И даже не два.

– Прекрати.

– Я ничего ей не сделаю. Женщины и дети – как-то не серьезно, правда, господин? Другое дело ты… кстати говоря, как насчет встречи?