Туркестанцы - [79]

Севрюгов, не задумываясь, принял мое предложение.

* * *

Подготавливая в Ташаузе поездку Севрюгова, я столкнулся с таким довольно странным фактом. Оказывается, прежде чем послать своего работника в глубь области, местные органы власти должны были известить об этом соответствующего вождя. В противном случае тот не отвечал за жизнь посылаемого.

Нетрудно было догадаться, что, ставя такое условие, племенные вожди стремились избавиться от неугодных им лиц. Или же, заранее зная, кто и — зачем собирается к ним приехать, они окружали этого человека своими людьми и под предлогом охраны его жизни следили за каждым его шагом и поступком, получая, таким образом, полную информацию о планах и намерениях правительства. Требование вождей я мог понять, но как могло правительство республики мириться с подобным положением? И после этого Серденко и Турсун Ходжаев смели утверждать, что обстановка в Хорезме не вызывает беспокойства?

Посоветовавшись с командованием полка и местными товарищами, я решил нарушить установленный вождями порядок. Чтобы оградить свой авторитет, пле-менные вожди нередко сами организовывали убийства советских людей, посланных в их районы без согласия этих вождей. Поэтому я оповестил вождей, что отныне мои люди будут ездить по кишлакам и аулам, когда и куда им нужно, ибо мне известно, что трудовые массы туркмен сочувственно относятся к представителям Красной Армии и что, если с моими людьми что-нибудь случится, ответственность за это будут нести вожди.

В середине августа 1924 года Севрюгов в сопровождении проводника туркмена Кемине-Шиха выехал из Ташауза для выполнения моего задания. А через два дня я вернулся в Хиву.

На заседании Реввоенсовета Хорезмской группы войск я потребовал от политработников, чтобы они начали серьезно изучать обстановку и в узбекских районах. Прямо мне никто не возражал, но я чувствовал, что в лице Турсуна Ходжаева и близких ему людей я приобрел серьезных врагов.

Чтобы намеченные мною мероприятия прошли успешно, мне необходим был хорошо сколоченный и оперативно действующий штаб. Начальник штаба бригады Хилинский не мог обеспечить этого, и пришлось с ним расстаться.

Я обратил внимание на молодого начальника оперативного отдела А. В. Васильева.

В 1919 году Васильев, находясь в 3-й Туркестанской кавалерийской дивизии, участвовал в прорыве оренбургской пробки, хорошо проявил себя в боях и был назначен начальником разведки в бригаде Ушакова. Его незаурядные способности штабного работника мы обнаружили во время боев с басмачами в Ферганской до-лине. Здесь он проявил себя как вдумчивый командир, умеющий после тщательного изучения обстановки делать глубокие, обобщенные выводы, помогающие принять правильное решение. Эта замечательная черта Васильева и побудила меня просить командующего фронтом Левандовского назначить Александра Васильевича Васильева начальником штаба бригады[33].

Реорганизовав штаб и включив Васильева в оперативную работу, я по опыту Локая предпринял ряд поездок для установления личного контакта с племенными вождями и изучения обстановки на местах. Как и везде на территории Средней Азии, мне помогало знание местных языков и обычаев населения Хорезма. Во время поездок я чаще всего останавливался в юртах бедняков. И не нужно было быть особо проницательным, чтобы видеть, что среди трудовых масс зреет недовольство существующим положением. Племенные вожди всячески старались оградить рядовых туркмен от влияния Советской власти, тормозили осуществление намеченных партией социалистических преобразований, которых так ждали дехкане. Вот почему мое общение с дехканами пришлось не по вкусу племенной верхушке. Во время обедов, от которых не всегда удавалось уклониться, меня часто упрекали в том, что я пренебрегаю авторитетом старших племени и тем самым якобы наношу ущерб Советской власти. Я отшучивался, стараясь преждевременно не обострять отношений.

В конце августа в Хиву приехал Севрюгов. Результаты его поездки превзошли всякие ожидания. За две недели он собрал исключительно ценные данные. В руках у меня оказались факты, которые изобличали племенную верхушку. У всех вождей были хорошо вооруженные отряды, которые постоянно находились в боевой готовности. Эти отряды держали в страхе дехкан и по первому слову вождя чинили над ними суд и расправу, вопреки всем советским законам.

Севрюгов доложил, что настроение рядовых туркмен тревожное. Дехкане не могли понять, каким образом Советскую власть, за которую было пролито столько народной крови, возглавили на местах прежние правители. И я увидел, что недовольство родоплеменной верхушкой может вылиться в недовольство Советской властью, ибо на племенную верхушку туркмены смотрели как на представителей этой власти.

Удалось установить наиболее опасные очаги, в которых свили себе гнездо племенные вожди. В двенадцати километрах юго-западнее Ходжели находилась крепость Ак-Кала, в которой Якши-Кельды сосредоточил отряд в 150 всадников. Гулям-Али-хан имел резиденцию в кишлаке Мая-Батан, где находился отряд в 80 всадников. В Ак-Тепе засел со своими 70 джигитами Нияз-баши. Ахмед-бек с сотней всадников проживал в Ак-Сарае. Таким образом, под рукой у вождей постоянно находилось до 400–500 хорошо вооруженных всадников.