Туристы - [77]
Она поставила мешки у двери, обулась и надела куртку. Чемодан так и остался на полу, пустой. Завтра она его снова уложит. Надо ехать дальше. И тут вдруг за поисками телевизионного пульта она поразилась мысли, что ее давно уже не радовали отъезды.
Себастьян ждал ее на улице у дверей «Лава и Лава». Он стоял, засунув руки в карманы. Спина ссутуленная, волосы взъерошенные. Ей так и захотелось броситься бегом, пересечь дорогу на красный свет, крепко обнять его. Но она не двинулась с места. Стояла на краю тротуара и терпеливо ждала, когда загорится зеленый. Себастьян чуть приподнял руку. Они помахали друг другу.
– Красивая куртка, – похвалил он.
Она кивнула и, опустив голову, оглядела свою дубленку.
– Спасибо, – сказала она. – Я купила ее как-то в Амстердаме, уже давно.
Он примерился поцеловать ее в левую щеку. Она чуть не отпрянула – и он, промахнувшись, коснулся губами воздуха. Она смущенно улыбнулась, и они пошли в прачечную. У Себастьяна оказался полный карман прачечных жетонов.
– На, возьми! – сказал он. – У меня их много.
– Спасибо, – поблагодарила она.
Они засунули вещи в машину. Роясь в тряпках, они иногда соприкасались руками. Немножко, кончиками пальцев. Себастьян опустил жетоны, и машина закрутилась. Они сели на красные пластиковые стулья у окна и стали ждать. Немного спустя зашел чех с корзиной грязного белья. Он разделся и ходил по помещению в трусах. Окна запотели. Юлианна потирала ладони.
– Озябла? – спросил Себастьян.
– Немножко, – ответила она.
Он поймал ее руки и спрятал в своих ладонях. Он держал их тихо, совсем без движения. Она тоже не шевелила пальцами. Ей хотелось, но она не решалась погладить его костлявые пальцы. Иначе получится, что она его ласкает. И это будет значить что-то серьезное.
Так они и просидели все время молча под шум центрифуг.
С детства она помнила поезда. Они ездили медленно, и вагон немного потряхивало, давая ей время хорошенько все разглядеть. Поезда останавливались на каждой станции. Из поезда можно было выйти, когда захочешь. Теперь все не так. Поезда ездят быстро. Билеты стоят дороже, зато ты экономишь время. Они ходят по тем же самым рельсам, что и раньше, но ты не ощущаешь движения. Путешествуешь как под наркозом. За окном мелькают огни. Города пропадают из вида, прежде чем их успеешь заметить. То же самое и с названиями станций, мимо которых ты проезжаешь.
Юлианна сидит в скоростном поезде. Она не выспалась. Ненадолго она задремала, прислонившись головой к окну. Внезапно зазвонил телефон. Это был Баз.
– Я скучаю, Юль, – говорит Баз. – Ты тоже скучаешь?
– Вообще-то нет, – отвечает она. – Я еду в поезде.
Баз улыбается. Она слышит в трубке, как он улыбается.
– Я тебе завидую, – говорит он. – Мне тоже охота ехать на поезде.
– Ты не выносишь поездов.
– Но я скучаю, Юль.
– Ты можешь пойти в «Вент-Катр» и скушать белковый омлет.
– Вчера уже был и ел.
– Съешь еще.
Баз не отвечает. Они немного помолчали. Затем он говорит:
– Ты возвращаешься домой, Юль?
– Да, – отвечает она. – Сейчас я возвращаюсь домой.
Она не врет. Она едет домой. Вот только еще не решила, где ее дом! Но этого она ему не скажет. Она положила трубку в карман и пошла в туалет. Из зеркала на нее глядит ее лицо. Короткие волосы. Наморщенный лоб. Желтоватая кожа. Мелкие отметинки, наложенные временем. А может быть, сигаретами. Она садится на крышку унитаза и закуривает сигарету. И тут вдруг замечает, что это путешествие отличается от остальных. Ведь теперь она возвращается. Ехать больше некуда. Впереди ничего нет.
Ждет ли он ее? Скучает ли? Станет ли ждать и впредь, пока она разъезжает туда-сюда?
Она устала. В последнее время она стала подумывать о том, что неплохо бы отправить себя на пенсию. Можно ли отправить себя на пенсию в тридцать лет? Да. Ее возраст обманчив. Она – старый моряк. Свесясь через поручни, она высматривает, не покажется ли наконец полоска земли. А еще она страдает морской болезнью. Она много поплавала, и много раз ее выворачивало наизнанку. Раньше она считала, что люди отправляются в путешествия за открытиями, затем, чтобы завоевывать новое, чтобы назвать завоеванное своим. Может быть, просто поставить галочку против давней мечты. Но это не так! Мы путешествуем, чтобы заново открывать старое. Чтобы надеть на глаза цветные очки, с которыми интереснее будет возвращаться домой.
А в кармане у нее лежит ключик.
Один из самых ярких дебютов в скандинавской прозе последних лет, «„Сто лет одиночества“, какими их мог бы написать Эрленд Лу», роман «Мускат» молодой норвежской писательницы Кристин Валла рассказывает романтическую историю Клары Йоргенсен, которую снедает неутолимая тяга к странствиям. На островке у побережья Венесуэлы и в провинциальном университете высокогорного городка она ищет свою настоящую любовь — и находит.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.