Туристы икс - [25]

— Неуже-ли взрослая жизнь такая гряз-ная и пош-лая?..

— Неуже-ли на всем бел-лом свете нет настоя-щей любви?..

— Любовь есть! Мо-я бабуля всю жизнь лю-бит моего дедушку, хоть и вой-на закончилась давно, а она все ж-дет, все надет-ся, все любит!..

— Что ждет меня в-впереди? Кто ж-ждет меня впереди? А ждет ли во-об-ще?..

— Этот придурок, вер-зила Алексей, что ему же-ны своей мало? Что ему от меня пона-добилось?..

— Ой, ненави-жу!..

— Ну, изнаси-ловал бы меня, а что дальше? Что он от этого с-стал бы счастливее?..

— Как все пошло!..

— Жить не хо-чется!..

— Ты что, ду-ра! — вступив, наконец, в диалог с собой, ответила себе Наташа. — Из-за кого, из-за чего? Из-за этих недоношенных? Из-за этих придурков?..

— А может мне зайти вечерком к Ефимовым до-мой и при жене, при Аленке, спросить у амбала Леши, глядя в глаза, что ему но-но-чью от меня надо было, да пригрозить, что хочу за-я- явление в милицию писать?..

— И чего добьешься?.. Чтобы Ленка, его же-жена, которая на снастях, раньше времени ро-родила? Дура ты, На-наташка! Да пошел он к чертям собачим!

И Наташа опять ревела. Ей стало очень жалко себя, ведь никому она не нужна, кроме единственного родного и преданного человека — своей бабушки.

Вытирая слезы грязными руками и всхлипывая, Наташа поклялась, что если не встретит в жизни настоящего мужчину, ее мужчину, единственного во всей Вселенной, то не выйдет замуж за такого, как эти! Уж лучше тогда одной жить, чем всю жизнь мучиться, жалеть и терпеть, как терпит большинство деревенских баб, рыдая по ночам в подушку.

— Рожу сама ребеночка и воспитаю сама, и никогда не брошу, как меня, и всегда буду любить, — решила Наташа, о чем поведала окружавшей ее ночи и самому раннему утру. — И выберусь отсюда, из деревни! И пить больше эту гадость никогда не стану! И стану… не знаю кем, но важной и знаменитой!..

Утреннюю зорьку, рассвет новой взрослой жизни Наташа встретила одна в кустах, недалеко от автомобильного моста через реку Чумыш, заплаканная, грязная, с красными распухшими глазами, повзрослевшая и поумневшая за одну ночь.

— Ну, все, хватит! Все слезы выревела. — Наталья подвела черту и поставила жирную точку над случившимся. — Наталья Владимировна, детство ваше закончилось, девичья гордость сохранена, жизнь продолжается! Да она у меня только начинается! У меня вся жизнь впереди! — крикнула новому Солнцу Наташа.

Наташа впервые с момента ночного инцидента улыбнулась и смогла спокойно продолжить рассуждать над сложившейся ситуацией:

— Хоть додумалась переодеться. — Наташа внимательно посмотрела на себя, неновое, но еще достаточно добротное шелковое платье, в нескольких местах перепачканное глиной и травой, грязные ноги, явно свидетельствовали о недавних событиях; она рукой попыталась оттереть колени. — Хорошо, что не сбила в кровь, а то пришлось бы бабушке врать, придумывать замысловатую историю, как я свалилась в яму или овраг. А кофта? — Наташа вспомнила, что кофта осталась лежать возле костра, она сидела на ней, чтобы не простыть от прохладной ночной земли. — А ей сто лет в обед, не жалко! А платье мы приведем в порядок и себя тоже. Никто и не догадается, где и как я провела ночь. А одноклассники, так вряд ли кто из них, что помнит.

Приободренная собственными мыслями Наташа бегом побежала вниз к реке. От воды невысоко поднимался даже не туман, а летний пар. Туманы будут ближе к осени.

Выбрав тихое и скрытое кустами от случайных глаз место у воды, Наташа сняла туфельки и платье. Бюстгальтер она еще не носила, никак не могла привыкнуть к неудобному изобретению женщины для женщин. Ее не сильно-то большая, но по-девичьи упругая грудь в дополнительной поддержке не нуждалась. Еще раз, посмотрев по сторонам, убедившись, что за ней никто не подсматривает, сняла с себя и трусики. Быстрыми, ловкими движениями она застирала вещи и аккуратно развесила на кусты под первые лучи восходящего солнца.

В ожидании, когда подсохнут вещи, Наташа около часа провела голышом в воде, а то и под водой. Она купалась и ныряла, плавала, брызгала себе на лицо, стучала ладонями и пальцами по щекам, лбу, векам, приводя себя в порядок, избавляясь таким образом от ночных следов. Массаж Наташа делать не умела, но подрожала движениям, как-то увиденным в телепередаче «Здоровье», посвященной уходу за кожей лица.

На берег Наташа вышла синющая, с гусиной кожей по всему телу. Зубы ритмично отбивали не замысловатый степ. Но настроение, а скорее даже настрой, у нее был боевой. Наташе казалось, что ей удалось смыть с себя не только следы грязных рук Алексея, но и след с души, который к счастью был поверхностный, не оставивший шрамов и надломов. Наташа прыгала, махала ногами и руками, словно на уроке физкультуры, до тех пор, пока не обсохла и не согрелась.

Отжав заплетенные в длинную толстую косу волосы, Наташа расплела косу, встряхнула головой и в тот же миг превратилась, чуть ли не настоящую принцессу подводного царства — наследную дочь царя Чумыша, а возможно всего Обского бассейна. Если бы не длиннющие немного худоватые ноги, то, глядя на ее волнистые светло-русые, почти золотистые волосы, спадающие почти до пояса, нежно-розовую шелковистую, почти прозрачную кожу, серые большущие глаза, загадочную улыбку, то ее легко можно было принять за подводную сказочную обитательницу, выплывшую на берег понежиться в лучах утреннего света.