Турист - [48]

— Амели, — услышал я свой голос, настолько чужой и далекий, что не сразу узнал его.

— Амели? — Спрут на секунду задумался. — Ничего особенного, красавчик. Обычная шлюха. Мне даже не сильно понравилось с ней. Но она звала тебя…

Это было последним, что я услышал. Затем кто-то просто вырубил все звуки — оглушающую музыку, голоса, крики, смех…

Метнувшись вперед, я вцепился ему в горло, сбивая с ног. Спрут нападения не ожидал, поэтому не успел оказать сопротивления. Вдвоем мы рухнули на соседний столик, который под нашим весом с хрустом подломился на ножках. Я бы всё-таки задушил его — я видел это по ненавистному, искаженному лицу, покрасневшим глазам и судорожным, рваным движениям — но мне помешали. Жесткие ладони помощников впились в плечи, отрывая от задыхающегося Спрута, и я увидел, как сквозь окружившую нас толпу пробиваются наши парни из секьюрити. Я понял, что нужно спешить, ведь у меня оставались считанные секунды — я хотел убить его.

Чудовищным усилием рванувшись из рук одного из державших меня парней, я с разворота врезал второму освободившимся кулаком. Первый отшатнулся от меня, доставая из кармана пистолет, но я не дал ему возможности им воспользоваться. Я толкнул его на подоспевших охранников, и воспользовался секундой, чтобы вновь наброситься на Спрута. Тот уже поднимался, и к повторной атаке был готов. Он врезал мне так, что меня буквально отбросило назад, за второй столик, и я спиной почувствовал, как подо мной лопается стеклянный стакан. Перед глазами поплыли белые пятна; в голове зазвенело. Сидевшие за столиками давно повыскакивали из-за своих мест, и для нас образовалось пространство, как на арене. Я был без формы, но меня знали многие завсегдатаи. Я по-прежнему ничего не слышал, но видел, как в меня тыкают пальцами, видел, как открываются рты зрителей, подбадривая не то меня, не то Спрута.

Спрут бил профессионально. Я на несколько мгновений потерял сознание, но быстро пришел в себя, откашливаясь от чего-то металлического, попавшего мне в рот — я не сразу понял, что это была цепочка от нательного креста.

Я поднялся. Спрут уже подходил ко мне, и за его спиной я видел наших охранников, сцепившихся с помощниками бритоголового. Он что-то мне сказал, но я не расслышал. В голове всё ещё звенело от удара: Спрут оказался сильнее меня. Возможно, во много раз сильнее, и гораздо опытнее. Я не знал его возможностей, и поэтому не боялся, в отличие от всех остальных, включая босса Сандерсона.

Я стал его первым противником за долгое время, и, скорее всего, только это и заинтересовало Спрута. Конечно, обо всем этом я думал уже много позже, а в тот момент я просто набросился на него, как бешеный пес. Я понимал, что ещё один его удар — и мне конец, поэтому торопился. Я попал ему по голове несколько раз, и врезал в колено, заставив присесть, но почти тотчас рухнул сам от удара в пах. Спрут бросился вперед и подмял меня под себя, успев один раз двинуть по лицу, прежде чем я сумел высвободить руки. От его ударов я просто терялся, боль была оглушающей.

— Это будет такой кайф, — шипел Спрут, и несколько капель крови из рассеченной брови упали мне на лицо. — Не хочешь ко мне в команду, сладкий? И не надо. Так даже лучше. Так лучше, красавчик. Ты свежее мясо, а я проголодался. Это будет такой кайф — убить тебя. Медленно. Медленно…

Он сцепил руки на моем горле, и я захрипел, ощущая, как воздух улетучивается из легких. Я попытался достать до его горла, но не смог — Спрут отклонился назад. Всё его лицо было залито кровью, и я почувствовал слабую и неуместную гордость — я всё-таки зацепил его. Стало безумно жарко. Я ощутил сильную боль в гортани и жуткое давление на глаза; мне показалось, они сейчас просто взорвутся. Я понял, что конец наступит очень быстро, и в отчаянной попытке достать Спрута я попытался двинуть его коленом в пах. Не получилось: он мастерски выбрал позицию. Мне захотелось жить, дышать. Я забился, растрачивая драгоценные молекулы кислорода в легких. А потом стало темно, и я закрыл глаза.

Только слабое и странное ощущение того, что я исчезаю, заставило меня бороться. Стальные руки, сжимавшие мое горло, отпустили; в сведенное судорогой горло хлынул воздух, такой живительный, такой желанный, что я глотнул его жадно, торопясь — и тотчас закашлялся. Я открыл глаза и увидел Спрута, которого оттаскивали от меня наши ребята. Один из них оказался Дэвидом; начальник охраны был ещё слаб после ранения, но, очевидно, все остальные боялись вставать на пути Спрута. Даже если бы на их глазах совершилось убийство — никто не хотел подставляться.

— Ты сам сделал это, — голос Спрута показался мне рычанием, я с трудом разобрал произносимые слова. — Теперь ты мой…

Очередной приступ кашля заставил меня согнуться, и я не расслышал конца фразы. В голове шумело, в глазах двоилось, и я чувствовал странную слабость, разливающуюся по всему телу. Я попытался встать и не смог: всё ещё приходил в себя после ударов Спрута.

Ко мне подбежали ребята из секьюрити и подхватили под локти, поднимая на ноги. Голова раскалывалась, поэтому в первый миг я просто не понял, куда меня тащат. Оказалось, к служебным коридорам. Я успел увидеть Спрута, которого вместе с помощниками оттеснили в сторону выхода. В ушах ещё звенело, но я разобрал слова Дэвида, обращенные к бритоголовому.