Тургенев - [111]

Тургеневу иногда представлялось делом самой судьбы его короткое свидание с Герценом после семилетней разлуки, в тот самый день, когда его другу предстояло занемочь предсмертной болезнью.

Перечитывая сочинения Герцена, он всегда говорил потом, что остроумнее и умнее его у нас писателя не было и что в характеристике людей, с которыми он сталкивался, Герцен соперников не знает.

В шестую годовщину со дня смерти великого революционера Тургенев писал М. Е. Салтыкову-Щедрину: «Все эти дни я находился под впечатлением той (рукописной) части «Былого и дум» Герцена, в которой он рассказывает историю своей жены, ее смерть и т. д. Все это написано слезами, кровью; это горит и жжет… Так писать он умел один из русских».

Эти строки Тургенева удивительно созвучны тому, что говорит и сам Герцен в письме к М. К. Рейхель от 23 декабря 1857 года: «Да, писать «Записки», как я их пишу, — дело страшное… Сто раз переписывая главу о размолвке, я смотрел на каждое слово, — каждое просочилось сквозь кровь и слезы».

ГЛАВА XXVI СЕМИДЕСЯТЫЕ ГОДЫ. «НОВЬ»

Летом 1870 года Тургенев ненадолго приезжал в Россию. Назревала война между Францией и Германией. С каждым днем неизбежность ее становилась очевидней. Это заставило Тургенева ускорить возвращение в Баден-Баден.

Об объявлении войны он узнал, находясь в пути.

Сначала в Баден-Бадене все было тихо, будто ничего не произошло. 18 июня там даже открылся международный шахматный турнир с участием прославленного Андерсена и будущего первого чемпиона мира Вильгельма Стейница.

Тургенев был избран вице-президентом этого турнира. Шахматный мир хорошо знал его не только как писателя, но и как страстного любителя шахмат, постоянного посетителя кафе Режанс в Париже, где бывали известнейшие мастера и где Тургеневу доводилось состязаться с иными из них.

Он был одним из организаторов интересных матчей в этом своеобразном шахматном клубе.

Тишина в Баден-Бадене продолжалась недолго, недели через две она сменилась смятением. Железнодорожное сообщение было прервано. Ожидая вторжения французов из-за Рейна, жители спешили покинуть город.

Тургенев и семейство Виардо решили остаться на некоторое время в Баден-Бадене, хотя Виардо сохраняли французское подданство.

Режим Наполеона III был до такой степени ненавистен им, что на первом этапе войны они решительно желали успехов немцам и радовались каждому поражению Франции, ибо считали, что только в результате военного краха может последовать бесповоротное падение наполеоновской империи. А существование ее они находили несовместимым с развитием свободы в Европе.

Они жили теперь в напряженном ожидании — все у них было упаковано, чтобы в случае необходимости тотчас уехать в каретах в Вильбад.

Вторжение из-за Рейна, однако, не последовало. Инициатива сразу оказалась в руках у немцев. Сосредоточив большие силы, они начали крупные операции и очень быстро добились решительных успехов. Военные действия происходили в такой близости от Баден-Бадена, что отдаленный гул канонады был слышен в самом городе.

В первые два месяца войны в газете «Петербургские ведомости» время от времени печатались корреспонденции Тургенева из Баден-Бадена, в которых он по горячим следам начавшейся кампании освещал ход военных операций. Но позднее, в октябре, писатель прекратил посылки корреспонденций ввиду того, что. редакция не согласилась с ним в оценке событий.

В день первого крупного сражения (под Виссамбуром) в Баден-Бадене закончился блестящей победой Андерсена шахматный турнир.

На следующее утро садовник Иоганн явился сказать Тургеневу, что спозаранку доносится гул сильной канонады. Выйдя на крыльцо, Тургенев услышал глухие удары, пальбу и раскаты…

Через час, взяв карету, он ехал по направлению к Рейну, в замок Ибург, расположенный на одной из вершин Шварцвальда, откуда можно было обозреть всю долину Эльзаса до самого Страсбурга.

Канонада затихла, но прямо против вершины, по ту сторону Рейна, из-за темной полосы леса поднимались клубы дыма: это горел эльзасский городок. Артиллерийские залпы доносились все слабее и слабее. Стало ясно, что французы разбиты и отступают.

«Страшно и горестно было видеть в этой тихой, прекрасной равнине, под кротким сиянием полузакрытого солнца, этот безобразный след войны, и нельзя было не проклясть ее и безумно-преступных ее виновников», — писал по возвращении в Баден-Баден Тургенев.

Победы немцев следовали одна за другой, и с каждым разом становилась все яснее степень разложения бонапартистской системы, обессиливавшей Францию в течение почти двух десятилетий.

Однажды в Баден-Бадене зазвонили все колокола — это пришло известие о поражении французов при Розанвиле.

В одной из баденских корреспонденций Тургенев рассказал, как ему довелось услышать из уст рабочего меткое сравнение Франции Наполеона III с самым старым, громадным дубом в Лихтенталевской аллее в Баден-Бадене. Пришел час, и дуб этот однажды ночью свалился. Оказалось, что вся сердце- вина дерева сгнила — его держала только кора.

Когда Тургенев поутру пошел посмотреть на него, он увидел около распростертого на земле дерева двух немецких рабочих.