Турецкий караван - [23]
Иногда целый день простаивали в чистом поле: впереди разрушен мост — кулацкая банда пыталась захватить продпоезд, убиты продкомиссар и несколько человек охраны; по телеграфному вызову подоспела помощь, банда рассеяна, но путь все еще ремонтируется.
Юго-восточнее Харькова началась полоса частичной засухи, голодали Ростов-на-Дону, вся губерния и Ставропольщина. На одной из станций остриженные под машинку дети стояли за длинными досками-столами и что-то ели из глубоких мисок. Южнее Харькова все пространство между Днепром и Волгой высохло, мертво, и на предстоящем пути только с Каспийского побережья начиналась благополучная земля.
Ваню долго мучила картина, как рядами стоят у мисок дети, похожие на старичков, в длинных, до пят, рубашках. Кулага, имевший поручение Фрунзе уяснять везде хозяйственное положение, сказал, что в России нынче два миллиона сирот: костлявая скосила матерей и отцов войной и голодом. В Харькове на собрании курсанты, преподаватели, комиссары и командиры единодушно подняли руку — отчислить проценты от пайков и жалованья для голодающих. В штабе Фрунзе все командиры сдали личные ценные вещи, у кого были серебряные ложки или кольца. При штабе оборудовали и содержали три детских дома. Готовя материалы для Фрунзе, Кулага обобщил данные сводок и брошюр — Красная Армия всего организовала четыреста восемьдесят один детский дом и кормит сорок тысяч детей.
Ваня сказал себе, что в дороге поможет Макару Кемику разыскать его малолетнюю сестренку, сироту Маро. И на Кавказе, и дальше, и в Турции, видно, много сирот… Где война, там и сироты. Надо спасать… Ехали в Турцию и для того, чтобы спасти детей. Надо набраться сил, терпения…
Ваня потерял счет остановкам и долгим стоянкам. То замирал, то с грохотом дергался состав, добывались паровозы, и тогда новые скользили картины земли…
Командующий день-деньской работал в салон-вагоне. Совещался с помощниками — дипломатическим советником Дежновым и военспецем Андерсом.
У Вани забот хватало. Наблюдал за входом в салон-вагон и за всем происходящим возле вагона на платформах, особенно при многолюдье. Теперь он заведовал личным имуществом командующего. Тут были карманный электрический фонарик, складные нож, ложка и вилка на одном черенке, медный, расширенный книзу котелок: его поставишь на столик — не опрокинется, как ни дергал бы паровоз; маузер в кобуре и, главное, знаменитая шашка с вызолоченным эфесом и с наложенным на него орденом Красного Знамени. Это было почетное революционное оружие — награда. Ваня называл его «Золотым», осторожно чистил его мягкой суконкой. Чистил и маузер, и свой карабин, обмундирование и котелки. Приносил чай, еду. Старался не шуметь, не мешать командующему. Иногда с гармонью уходил в купе Кулаги и Кемика, валялся здесь на полке, растягивал гармонь, пел:
Доволен ли Фрунзе его помощью? Командующий то и дело совсем не по-военному, будто он и не начальник, говорил «спасибо». От неловкости Ваня стремительно брался за любое дело.
Говорили, что в громоздких ящиках на платформе — оборудование для патронного завода. Ваня не стал допытываться, так ли. Другое дело — спрашивать про международное положение.
Из любопытства Ваня однажды побывал на занятиях по французскому языку, которые проводил с секретарями и переводчиками советник Дежнов. Лучше бы учили турецкий, ведь турецкие мужики не понимают «мерси-пардон».
Восточная мудрость гласит: «Долгие дороги рождают долгие мысли. Долгие мысли сокращают долгие дороги».
Наступила ночь. Ваня лежал на полке, вспоминал Аннёнку… До кружения головы целовал ее тогда на земле возле загона. Даже теперь слышал особенный запах той соломы, чувствовал упругие щеки Аннёнки, ее губы.
Почему на письма не отвечает? Подчинилась воле отца? Но ведь она своевольная, упрямая (Ваня вспоминал ее крутые брови, решительные, резкие слова), не подчинится никому. Стало быть, это воля ее самой? А если нет, значит, все-таки ее отец ломает жизнь. А его сломать, эту торговую породу — даже семнадцатого года мало, мировую надо революцию…
Вспомнил, как однажды зимой ездил с Хоромским в Ярославль, отвозил большой груз свиного сала. Волги не видно под белым снегом, ни того, ни другого берега, только по зимующим пароходам определялся причал. Хоромский выговаривал самому богу и природе, сердился: «Эва занесло, не разберешь». Пошли в город на ночлег, вот белые стены Кремля. «Ах, в глаза сверкает, — опять Хоромский недоволен. — Дураки, нарочно побелили».
Черт с ним! И откуда взялся этот Хоромский в Шоле? Без него так бы хорошо — простор, сады, дома с резными карнизами, петушиное пение в глухую ночь и к перемене погоды; а за деревней холмы, как волны, в дымке даль, а дымку, как серебряной нитью, пронизывает вертлявая Шола.
Вспоминались лесок и перелески меж холмами…
Свободного времени было много. Но вот командующий спросил: почему Ваня ничего не читает? Ваня тут же взял у Кулаги культпросветовскую брошюру в обложке из оберточной бумаги. Напечатано: «Революционная Турция». Писатель, сообщалось тут же, — товарищ Павлович, преподаватель на ударных курсах Коминтерна в Баку, и в Москве читал лекции восточным товарищам, — знает!
В романе Якова Ильичева «Сиваш» воскрешаются подлинные события, происходившие в Северной Таврии и Крыму летом и осенью 1920 года, — легендарный штурм Перекопа и Сиваша, разгром белогвардейских армий Врангеля. Боевые эпизоды показаны выразительно и ярко, они воссоздают героический пафос тех славных дней. Волнующие страницы посвящены образу В. И. Ленина. Судьба героев романа, Матвея Обидного, его дочерей Феси и Лизы, других людей, оказавшихся в центре больших и драматических событий, захватывает и глубоко волнует читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.
Книга посвящена Сиду Барретту, отцу-основателю легендарной группы Pink Floyd.