Турецкий караван - [22]
— Ладно! Аптеку повезет сам врач. А большой подарок погрузят рабочие на заводе.
В день отъезда Ваня еще ждал письма от Аннёнки в школу. Около десяти утра, бахнув дверью, с почты пришел дневальный. Курсанты двинулись за ним в общую комнату. Ваня — с последней надеждой… Письма, однако, ему не было. Либо все еще не вернулась Аннёнка домой, либо… Ваня тут же составил письмо, чтобы теперь писала в Баку и Тифлис, до востребования.
Холодный ветер из степей врывался на станцию, рвал плакат с рисунком и надписью:
Но уже в дороге встретит миссия торжественный праздник Октября. То все в теплушках ездили, а тут специальный подан поезд, в нем салон-вагон.
Ваня с бойцами грузил имущество миссии, сам в зеленой буденовке. Надел ее, как Фрунзе свою — чуть набекрень, на лоб выпустил черный чубчик. Постарался одеться чисто. Пусть гимнастерка почти белая, застирана, — не видно под шинелью. В шинели, подпоясанный, не стал застегивать ее доверху, отвороты распахнул, как и военный советник миссии товарищ Андерс. Вот он идет…
Андерс шел вдоль вагонов, большой, тяжелый. Три ромба и звездочка на рукаве его шинели. Полы расходились, хотя шел не широким шагом. Остро поглядывал маленькими глазами, а лицо полное. Усики крохотные, светленькие, едва заметные на еще не сошедшем загаре. Черные кожаные перчатки в обтяжку…
Ване нравился Андерс — от него веяло добродушием, всегда улыбнуться готов. Вот он подходит. Ваня смотрит вроде строго, и Андерс, сделав вид, что оробел, первый отдает Ване честь. Ваня невольно смеется. Андерс угощает папиросой. Иные уважают Ваню за то, что ординарец командующего, а вот Андерс — просто по своему характеру.
На вокзале полно народу. Все с узлами, сундуками, корзинами. Тетки спрашивали: что за эшелон, куда? Ваня отвечал с укором:
— Ай не видите, что воинский? Мимо, мимо, граждане…
Поезд пойдет степями до гор, дальше долинами вокруг гор, до границы, а там уже ехать в арбах.
Подошли провожающие — члены правительства Украины, командиры из штаба, все веселы, налаживают песню хором спеть на дорогу.
Ехал с миссией старший брат Михаила Васильевича — Константин Фрунзе. Он-то и есть врач. Тоже в буденовке, но на рукаве его шинели повязка с красным крестом.
А вот этот, тощий, с тростью и саквояжем — дипломатический советник, товарищ Дежнов. Единственный едет в ботиночках и не в шинели военной. Ваня с жалостью смотрел на его галстук и уголки белого воротничка, упиравшиеся в щеки, — где станет стирать свою белейшую сорочку и вот этот крахмальный воротничок? У каждого бойца — карабин, у Дежнова — смешная палочка, игрушка. В дороге он будет учить красноармейцев этикету, а секретарей — французскому языку. Пока что контакта у Вани с Дежновым нет, только здороваются. Ваня уступил ему дорогу в тесном коридоре вагона, Дежнов что-то бормотнул, задумчивый, и прошел дальше.
Кулага привел в салон-вагон худощавую женщину с ребенком на руках:
— Иван, это супруга Михаила Васильевича…
А Софья Алексеевна пожала ему руку, проговорила мягко:
— Ванечка, очень прошу вас, внимательно смотрите за ним…
И она об этом! Словно командующий ребенок какой.
Вот Фрунзе вошел, торопящийся, энергичный:
— Фома Игнатьевич, дайте Чичерину телеграмму: «Сегодня в двадцать два часа выезжаю согласно намеченному плану для выполнения возложенного на меня дипломатического поручения».
Потом он взял на руки ребенка:
— Та-неч-ка… — передал дочку жене. — Соня, ты не должна беспокоиться. Все будет хорошо, ей-богу… то есть с нами аллах!
Заставил ее улыбнуться.
Кулага подтолкнул Ваню — выйдем, пусть попрощаются. Выходя, Ваня слышал прерывистый голос Софьи Алексеевны, будто ей не хватало воздуха:
— А ты должен помнить о дочери, она всегда будет нуждаться в тебе.
— Вернусь невредимым, — отвечал Михаил Васильевич, — Я не суеверен, я удачлив.
…Ревущий гудок, и паровоз с грохотом и шипением сдвинул с места вагоны. Прощай, Харьков!
Да, не на юг, не в теплый Крым, а все восточнее забирает, разгоняется поезд. К Дону. А потом уже повернет на юг, на Баку.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ПЕРВЫЕ ВЕРСТЫ
Поезд полз по бескрайней равнине. Ни переезда, ни мосточка, голая степь. Лишь засохшие, примороженные травы и словно червленые шары перекати-поля. Серебряная сеть заиндевелых былинок наброшена на землю до самого горизонта.
К границе лучше бы ехать через Новороссийск, дальше — пароходом вдоль Кавказского побережья. Но надо встретиться с азербайджанцами в Баку, с грузинами в Тифлисе: они ближе к Ангоре и знают обстановку. Обогнув Большой Кавказ, поезд выйдет на Ширванскую равнину, а там будет видно…
Поезд больше стоял. На полустанках задерживался, пропуская продпоезда — продовольственные, «врачпитпоезда» — врачебно-питательные. Был один «детпитпоезд» — детский питательный. Был банно-прачечный поезд, «банлетучка». Стояли, пропуская и нефтяные маршруты из Грозного и Баку.
На тупиковых путях поезд застаивался на сутки и долее — не было исправного паровоза, либо был паровоз, но не было топлива и требовалось самим его добыть. Заготовить дрова. На перегонах попадались паровозы, уже давно завалившиеся набок, — между красными толстыми спицами колес выбился кустарник.
