Турция старая и новая - [36]

После майского переворота, когда к власти пришла армия, а потом Народно-республиканская партия, были предприняты известные попытки ограничить свободу действий религиозных фанатиков. Этим широко воспользовалась Партия справедливости, которая в своей предвыборной пропаганде давно сыграла на религиозных чувствах крестьян и той части буржуазии, которая верна мусульманским традициям. И такая пропаганда принесла свои плоды: на выборах в октябре 1965 года Партия справедливости одержала победу.

После этого «оттепель» в области религии пошла полным ходом. Начали даже раздаваться требования, чтобы Ая Софья из музея снова была превращена в мечеть. За это высказался государственный министр Сезгии, выступая на пресс-конференции в 1966 году (правда, он не стал проводить такого мероприятия в жизнь, поскольку множились протесты против такого шага и в Турции и за границей). Глава анкарских архитекторов Пикая, выступая на одной из пресс-конференций, осудил кампанию за превращение Ая Софьи в мечеть; при этом он напомнил, что с 1950 по 1965 год в Турции было построено 17 тысяч новых мечетей и на это было истрачено четыре миллиарда турецких лир, на которые, по словам Инкая, можно было построить сорок тысяч школ, то есть по одной школе в сорока тысячах деревень. В 1966–1967 годах в печати то и дело появлялись сообщения о нарушении основ лаицизма; писали, например, о существовании небольших тайных мечетей в некоторых министерствах, о том, что в одном крупном столичном магазине в мечеть переделали… туалет, о том, что даже в меджлисе есть специальная комната, в которой молятся депутаты и сенаторы от всех партий, кроме депутатов от Рабочей партии Турции. Настоящую бурю протеста вызвала речь премьера в начале 1966 года на торжествах в связи с окончанием рамазана[16], в которой он то и дело обращался к всемогущему аллаху. Как писал потом известный турецкий журналист и сенатор Надир Нади, речь премьер-министра «напоминала скорее проповедь деревенского муллы, а не светского государственного деятеля, который воспитан в традициях кемализма». С протестом против этой речи выступили тогда 62 профессора и научных работника факультета политических наук Анкарского университета.

Естественно, что такое поощрительное отношение к религии «наверху» немедленно вызвало ответную реакцию «внизу». Подняли голос безграмотные ханжи. В первые годы правления Партии справедливости можно было услышать муфтия из Кадырлы, который торжественно провозглашал, что земля не круглая и что не надо верить учителям, которые это утверждают. Выросло число паломников в Мекку, хотя врачи настойчиво предупреждали, что это грозит Турции распространением холеры. Стали вновь поднимать голову нурджисты, во всеуслышание заявляя о себе как о врагах лаицизма, и все большее число членов этой секты приговаривалось к тюремному заключению. Председатель Апелляционного суда Октем в присутствии премьера в 1966 году заявил, что светское судопроизводство будет со всей решительностью пресекать любые поползновения на основы лаицизма. Против оживления религиозной активности в стране выступила и армия. Председатель Совета по безопасности генерал Ульгенальп в апреле 1966 года весьма твердо выступил против религиозных элементов. «Подобно тому, — оказал он, — как бородатые козы портят лес, так и фанатики с козлиными бородками уничтожают основы кемализма». Конечно, высказывания генералов в защиту лаицизма еще не означают, что они являются сторонниками прогресса, хотя отношение к лаицизму — это в известной мере «лакмусовая бумажка» прогресса.

Позиция армии в этом вопросе была тем фактором, который убедил Демиреля несколько урезать свободу действий религиозных элементов. В частности, был снят с занимаемой должности Ибрагим Эльмали, который, в нарушение конституции, высказался за возвращение к теократическому государству; кроме того, он скомпрометировал себя связями с сектой нурджистов и нападками на шиитов. Снятие Эльмали привело в ярость приверженцев ислама: они стали выговаривать Демирелю, что он якобы связан с масонами. «Мы не позволим ему вмешиваться в дела религии, даже если он и сидит на «белом коне», — пригрозил один из членов Федерации религиозных деятелей (она была основана в 1964 году и насчитывает около шестидесяти тысяч членов), выступая на съезде Федерации в конце 1966 года. Но Демирель не поддался угрозам: он понимал, что подобные нападки все равно не помешают его партии считаться «мусульманской партией» среди избирателей, особенно в деревнях. А именно это является, в Турции залогом популярности.

Произошли ли какие-нибудь изменения в отношении людей к религии? Очень и очень незначительные, если иметь в виду деревню и провинцию. Если же говорить о молодом поколении интеллигенции, о чиновниках, о некоторой части буржуазии, об армии? Я сошлюсь на данные опроса, которые приводят в своей книге о Турции два американских автора; этот опрос они проводили в 1959 году в городских лицеях. Конечно, к ответам учащихся надо подходить с известной поправкой, поскольку тогда был период глубокого бунта молодежи против Мендереса и с тех пор настроение могло измениться.