Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330 - [21]
В сравнении с этой, уже достаточно существенной мусульманской литературой из Малой Азии, другие источники, естественно, немного теряют свою ценность. Тем не менее они остаются важными, и в терминах абсолютной значимости ценность их содержания даже увеличивается, поскольку развитие государства сельджуков обеспечило ему новое место на исторической сцене, а его вхождение в Монгольскую империю снова привлекло к нему внимание восточных историков, до тех пор игнорировавших вопросы, касающиеся Малой Азии. Мы не можем перечислить здесь всех сирийских и сирийско-египетских историков (политически Сирия и Египет были единым целым), которые могли случайно коснуться истории Малой Азии, поэтому обратим ваше внимание только на самых главных, поскольку им не всегда уделяется должное внимание и не все их произведения когда-либо публиковались. Первый (в хронологическом порядке) Ибн Василь (вплоть до 1262 г.) с его богатыми запасами информации по истории Сирии и ее соседей; затем биография султана Бейбарса Аз-Захира, полный текст которой был обнаружен всего несколько лет назад и до сих пор не опубликован. Затем сочинение Ибн Шаддада, от которого найдена лишь половина, доступная в переводе на турецкий; и еще одного историка примерно 1300 года, Бейбарса аль-Мансури, в котором представлена богатая информация (полученная от секретаря-христианина), касающаяся событий в Малой Азии в середине XIII века. Помимо всего перечисленного есть еще Ибн Натиф, Абд аль-Латиф, Юнини и другие.
Отдельные сведения продолжают находить в армянских хрониках, в Азербайджане, и больше всего в Киликии. Например, в хронике так называемого «царского историка» (возможно, Смбат Спарапет), а также у сирийского яковита Бар-Эбрея, который дополнил более ранние части и продолжил хронику Михаила Сирийца до конца XIII века. Некоторые ценные сведения содержатся в грузинских хрониках и в византийской литературе, которая, почти не представляя интереса в отношении первых двух третей века, становится все более интересной по мере экспансии туркменов на запад в последней трети века и в течение следующего. Сохранились документы, относящиеся к дипломатическим и торговым отношениям с итальянцами и киприотами, к которым мы обратимся позже. Записки, оставшиеся от таких западных путешественников, как миссионеры Симон из Сен-Кантена и Гильом де Рубрук или купец Марко Поло и испано-арабский географ и путешественник Ибн Саид аль-Магриби, тоже содержали важные сведения, рассказывающие о «стране Рум». Наконец, множились надписи на памятниках и монеты. Таким образом, это был век, относительно благоприятствовавший его доскональному изучению.
Что кажется странным на первый взгляд, так это то, что в XIV веке, не считая самых первых лет, ситуация с документами становится крайне плохой. Распад Монгольской империи привел к тому, что интерес к персидской историографии, которая и сама в то время находилась в упадке, почти исчез, а политическое разделение Малой Азии стало причиной исчезновения многих более общих хроник. То, что до сих пор удавалось найти в турецкой адаптации XV века, это охватывающая несколько лет из середины века хроника эмирата Айдын (на побережье Эгейского моря); другая – это очень подробная хроника царствования Бурхан ад-Дина в провинции Сивас и ее окрестностях в конце века; а также состоящие наполовину из легенд и лишенные хронологии записки Шикари о «царстве Караманидов» (в западной части Таврских гор) вплоть до XV века, ценность которых до сих пор установлена не полностью. Собственно османская историография, которая для нас начинается не раньше XV века, лишь между прочим касается других княжеств, условно входивших в Османскую империю, и, что более важно, очевидно, содержит периоды молчания. Записки о нашествии Тимура дают картину полезную, хотя и мимолетную. В таких обстоятельствах относительный интерес представляют небольшие сокращенные хроники, как, например, краткая история Византии. То же самое справедливо в отношении армянской историографии, которая не содержит больших произведений, за исключением записок о походах Тимура, но они состоят из кратких хронологических таблиц и колофонов и до сих пор почти не использовались. Сирийских и грузинских хроник почти нет, однако имеются интересные греческие документальные материалы из Трапезунда (Панаретос и другие). Возможно, различные неисториографические сочинения из мусульманских слоев Малой Азии до сих пор не были до конца изучены, хотя некоторые частные исследования говорят о том, что они могут представлять интерес. Разнообразные надписи и монеты, бумаги, сопровождающие вакуф, официальные письма и другие материалы тоже доступны, но их аутентичность должна быть подвергнута строгой критической оценке, поскольку по крайней мере некоторые из них, очевидно, являются поддельными или были изменены позже для большего прославления Османов, какой-либо другой династии, благочестивого (вакуфного) фонда или другой организации. Итальянские и венецианские архивы, имеющие отношение к Криту, необходимо изучить более тщательно, чем это было сделано до сих пор, хотя не следует питать слишком больших надежд, как и в отношении архивов госпитальеров и тех, что относятся к Кипру. В этой весьма неутешительной ситуации есть только два проблеска света, которые, к сожалению, освещают всего несколько лет между 1330 и 1340 годами. Это записки о путешествии (практически через всю или почти всю страну) испано-арабского
Книга представляет собой один из первых в отечественной научной литературе опытов междисциплинарного подхода к проблематике искусственного интеллекта. В ней рассматриваются философские, методологические, общетеоретические и социокультурные аспекты данной проблематики, обсуждаются актуальные задачи моделирования искусственного интеллекта в связи с рядом логических и математических вопросов и под углом соотношения искусственного интеллекта с естественным и современных разработок проблемы "сознание и мозг".
Никогда не уйдет в прошлое интерес к познанию происхождения и последующей эволюции уникального человеческого вида. От древесной обезьяны до человека разумного — дистанция огромного размера. В настоящем издании она заполняется известными и новейшими материалами по истории антропологических знаний о движущих силах и закономерностях развития семейства гоминид, адаптивном полиморфизме вида гомо сапиенса, его расовой структуре, перспективах развития.
Технологии захватывают мир, и грани между естественным и рукотворным становятся все тоньше. Возможно, через пару десятилетий мы сможем искать информацию в интернете, лишь подумав об этом, – и жить многие сотни лет, искусственно обновляя своё тело. А если так случится – то что будет с человечеством? Что, если технологии избавят нас от необходимости работать, от старения и болезней? Всемирно признанный футуролог Герд Леонгард размышляет, как изменится мир вокруг нас и мы сами. В основу этой книги легло множество фактов и исследований, с помощью которых автор предсказывает будущее человечества.
В монографии исследуются эволюция капиталистического отчуждения труда в течение последних ста лет, возникновение новых форм отчуждения, влияние растущего отчуждения на развитие образования, науки, культуры, личности. Исследование основывается на материалах философских, социологических и исторических работ.
Пища всегда была нашей естественной и неизбежной потребностью, но отношение к ней менялось с изменением социальных условий. Красноречивым свидетельством этого является тот огромный интерес к разнообразным продуктам питания, к их природе и свойствам, который проявляет сегодня каждый из нас. Только, достигнув высокого уровня жизни и культуры, человек, свободный от проблемы — где и как добыть пищу, имеет возможность выбирать из огромного ассортимента высококачественных продуктов то, что отвечает его вкусу, что полезнее и нужнее ему, и не только выбирать, но и руководить своим питанием, строить его сообразно требованиям науки о питании и запросам собственного организма.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.