Тупик либерализма. Как начинаются войны - [22]

. Методы и цели «подлинного выражения народного мнения» российских окраин в июне 1918 г. обосновал глава отдела торговли германского МИДа на Украине: «Репрессировать все прорусское, уничтожить федералистские тенденции»^{257}. За шесть дней до подписания перемирия в Компьене министерство иностранных дел Германии выпустило меморандум «Программа нашей восточной политики», в котором указывалось: «Наша восточная политика должна быть направлена на децентрализацию России с помощью манипуляции национальным принципом»^{258}. Речь в первую очередь шла об Украине и Прибалтике.

После эвакуации немецких войск со стороны прибалтийских буржуазных националистов, при молчаливом согласии стран Антанты, террор приобрел еще больший размах. В декабре 1918 г. в гавани Мемеля, Либавы, Риги и Ревеля вошли английские крейсера. Англичане привезли с собой финских добровольцев и заручились поддержкой германского военного комиссара для борьбы против русской армии. Англичане платили, а немцы поставляли ландскнехтов^{259}. В то же время член американской военной миссии в Прибалтике Г. Смит докладывал в Госдеп: «правительство Латвии исключительно слабо и не имеет полномочий от латышского народа. Оно было бы немедленно сброшено в случае народных выборов. Это самозваное правительство»^{260}.

На помощь правым националистам поспешила Антанта, начав интервенцию против Советской России. В итоге, по словам У. Черчилля: «интервенция дала… практический результат… Финляндия, Эстония, Латвия, Литва и, главным образом, Польша могли в течение 1919 г. организовываться в цивилизованные государства и создать сильные патриотически настроенные армии[38]. К концу 1920 г. «санитарный кордон» из живых национальных организаций, сильных и здоровых, который охраняет Европу от большевистской заразы…»^{261}.

Однако речь шла не столько о большевиках, сколько о реализации вековой британской мечты — изоляции России от европейских морей и вообще от Европы. Это был принципиальный вопрос большой политики британской империи: Пальмерстон еще в середине XIX в. сколачивал европейскую коалицию против России: «Мой идеал результатов войны, — писал премьер-министр Англии Пальмерстон, — заключается в следующем. Аланды и Финляндия возвращены Швеции; ряд германских провинций России на Балтийском море передан Пруссии; независимая Польша вновь становится барьером между Германией и Россией; Молдавия, Валахия и устье Дуная переданы Австрии… Крым и Грузия присоединены к Турции, Черкесия — либо независима, либо находится под суверенитетом Турции»^{262}.

В начале XX в. меморандум английского министерства иностранных дел указывал, что создание малых пограничных государств «оказалось бы эффективным барьером против русского преобладания в Европе»^{263}. Ллойд Джордж ссылаясь на мнение лорда Биконсфильда (Дизраэли), в свою очередь заявлял: «Традиции и жизненные интересы Англии требуют разрушения Российской империи»^{264}.

Естественно, что У. Черчилль не собирался отдавать Прибалтику не только большевикам, но никакой другой российской власти, ни монархической, ни демократической. Англия и Франция вынудили признать государственную независимость Прибалтики даже собственные «белогвардейские» правительства России. Э. Айронсайд заявлял главе русского Северного правительства Миллеру: «Союзники никогда не согласятся на включение этих народов в состав любой будущей Российской империи»^{265}. Ллойд Джордж в мае 1919 г. утверждал: «Необходимо заставить все белые партии признать границы, установленные Лигой Наций, и оказывать помощь только в обмен на согласие признать независимость Прибалтики»^{266}.

Об искусственном характере возникновения и антироссийской направленности вновь созданных государств и прежде всего прибалтийских стран говорит то, что страны Антанты и США дали им прозвище «лимитрофов»[39]. Н. Устрялов назвал прибалтийские страны «колючей проволкой» г. Клемансо^{267}. Даже само создание этих государств являлось актом агрессии против России, о чем говорит, например, выступление маршала Фоша на конференции: «Необходимо создать… базу на восточной стороне, состоящую из цепи независимых государств — финнов, эстонцев, поляков, чехов, греков. Создание такой базы позволит союзникам навязать свои требования большевикам»^{268}. Фош знал о чем говорил, об этом свидетельствуют хотя бы слова известного экономиста Л. Кафенгауза: с созданием независимых прибалтийских государств «Балтийское окно в Европу закрывается перед нами отныне наглухо…»^{269}. Через Прибалтику до 1914 г. шла почти треть экспорта российской империи и две трети импорта.

Решению украинского вопроса должна была способствовать поддержанная Антантой агрессия Польши против России. И это несмотря на то, что Польша уже получила Восточную Галицию, которая согласно официальным американским комментариям к «14 пунктам» была «в значительной мере украинская (или русинская) и по праву к Польше не относится. Кроме того, имеется несколько сот тысяч украинцев вдоль северной и северо-восточной границ Венгрии и в некоторых частях Буковины (которая принадлежала Австрии)»^{270}