Туманы Серенгети - [97]

— Что насчёт Билли? — спросил я. — Ты пишешь Билли?

— Это я никогда не забуду, — рассмеялась она.

— С моей помощью не забудешь. Но меня можно уговорить забыть.

— Что у тебя на уме?

— Для начала… — я сел на пол рядом с кроватью, спиной к ней. — То, что ты делаешь пальцами с моими волосами.

Я откинулся назад и сдался ощущению того, как она массажирует мой скальп.

— Так как там Схоластика? — спросила она, медленно водя пальцами по кругу, отчего мне хотелось мурчать при её прикосновениях. — Инспектор Хамиси узнал что-нибудь об её отце?

— К сожалению, нет. Сейчас Габриэль официально в списке пропавших. Мы вполне уверены, что не обошлось без нечестной игры, но никогда точно не узнаем. Иногда у меня разбивается сердце при взгляде на Схоластику. Её отец был исключительным человеком. Я всегда знал, какие ужасные вещи происходят с такими детьми, как Схоластика, но никогда ничего с этим не делал. Но Габриэль помогал им всё время, молча, без какой-либо компенсации, задолго до того, как появился кто-либо из нас. Наверное, из-за этого он лишился жизни, и никто никогда не узнает, что он сделал. Однажды, когда Схоластика достаточно повзрослеет, я расскажу ей, что её отец был героем. Я сделаю так, чтобы она гордилась его делами и тем, что он отстаивал.

— Джек? — пальцы Родел застыли. — Что будет со Схоластикой, если ты здесь? Гома не может приглядывать за ней сама.

— Гоме и не придётся. — Я развернулся и посмотрел на неё. — Джозефина Монтати предложила сестре Габриэля работу в приюте. Анне кажется, будто ей дали возможность продолжить работу брата, и ей не терпится вернуть племянницу. Она в восторге от того, что они снова могут быть все вместе. Мы работали над новым помещением для детей и сотрудников. Как только всё будет закончено, Схоластика переедет к своим кузенам и тёте.

— Это отлично, — кивнула Роден, будто пытаясь убедить саму себя. — Это действительно отлично.

— Но…?

— Но ты будешь скучать по ней. Я вижу, что ты уже скучаешь.

Было чертовски больно впустить в свою жизнь ещё одну маленькую девочку, а затем её отпустить. Как бы сильно я ни старался это не показывать, я не могу скрыть это от Родел.

— Дело не во мне. Дело в том, что лучше для Схоластики. Я всегда буду с ней, но теперь она будет жить со своей семьёй, в Ванзе. Думаю, этого хотел бы для неё Габриэль. И я по-прежнему буду работать с Джозефиной и Анной. Этот процесс продолжается. Книги, продовольствие, медицинский уход. Нам нужно все систематизировать.

Родел какое-то время жевала губу, но не могла не поделиться своими мыслями.

— Это просто пластырь, так ведь? Ты можешь вложить в это все деньги мира, но это не решит проблему. Эти дети будут продолжать оказываться в приюте, пока люди не начнут думать по-другому, пока не перестанут верить в суеверия насчёт них.

Это была правда, и я не мог это отрицать. Я сложил письмо Схоластики и вернул обратно в концерт. В этом не было ничего лёгкого. Ни для кого.

— Ты нужен там, Джек, — сказала Родел. — Гома нуждается в тебе. Приют нуждается в тебе. Ферма нуждается в тебе.

— А что насчёт того, в чём нуждаюсь я? — внутри меня что-то загорелось. — Думаешь, для меня это легко? Думаешь, я хочу стоять здесь, спорить из-за того, что я крутил в голове каждый день? Я здесь потому, что я нуждаюсь в тебе, но ты начинаешь собирать причины, почему мы не можем быть вместе, а затем мы с таким же успехом можем разойтись. Прямо здесь, прямо сейчас. — Я бросил на неё злой взгляд и пошёл вниз по лестнице. Снова ударился головой о потолок и окинул злым взглядом и его тоже.

— Маленькие кровати, маленькие шкафы, чёртовы маленькие лестницы, — прорычал я.

Она спустилась чуть позже, держа в руках сумочку и зонт.

— Нам нужно сходить в хозяйственный магазин, — сказала она и в ожидании посмотрела на меня.

— Зачем? — я всё ещё был зол.

— Купить что-нибудь для вмятин, которые ты продолжаешь оставлять каждый раз, когда спускаешься по этой чёртовой маленькой лестнице.

Это был её способ сказать мне, что она хочет, чтобы я остался. Больше никаких споров об этом.

— А волшебное слово?

— Позялуста?

Её суахили был безнадёжен, но голос был мягким, и глаза блестели, потому что она знала, что поймала меня.

— Наверняка ты можешь справиться с походом в хозяйственный магазин сама, Харрис.

— Как ты меня назвал? — переспросила она, её глаза расширились.

— Верно. Я знаю твой грязный маленький секрет.

— Как ты у…

— Тащи сюда свою милую попку и поцелуй меня. — Я похлопал себя по коленям. — Я никуда не пойду, пока не получу примирительный секс. С Харрис.

Её губы изогнула озорная улыбка.

— О, ты хочешь познакомиться с Харрис?

Она сняла сумочку с плеча. Та упала на пол с глухим стуком. Она бросила зонтик и разделась передо мной, медленно расстёгивая по одной пуговице за раз, давая мне украдкой взглянуть на кружевной лифчик, который был на ней.

Чёрт меня побери.

У меня было ощущение, что мне очень сильно понравится знакомство с Харрис.

Глава 30

Шло лето, в английском пригороде было красиво, и я отказывался принимать хоть одно мгновение как должное. Я не помнил, когда последний раз был днём свободен, чтобы уделить внимание Родел. Мы остановились в старомодном мотеле и, проснувшись, чистили зубы, пока за окном лошади жевали сено. Мы завтракали рыбой с картофелем, завёрнутыми в газету. Свою порцию я полил уксусом. Родел макала свою еду в кетчуп. Иногда мы сидели вечерами на террасе Родел, наблюдая, как золотистый кирпич меняет цвет с охры на медь, а затем на цвет коньяка в свете заходящего солнца. Мы отдыхали в местном пабе, пока улицы были пустыми, и шли домой, держась за руки и вспоминая слова давно забытых песен. Я чувствовал укол вины каждый раз, когда думал о ферме, но она была выставлена на продажу, и я нанял человека, чтобы приглядывать за делами, пока мы не примем предложение. Гома спустя какое-то время начала игнорировать мои звонки и сказала, что я стесняю её стиль жизни.