Туманы сами не рассеиваются - [45]

Кольхаз с любопытством смотрел на солдат. Брунер выглядел бледнее обычного и, как всегда, был молчалив. Зимлер казался озабоченным, и лишь один Кениг оставался невозмутимым.

— Что это вы все молчите? — спросил Кениг ребят. — Уж не отсохли ли у вас языки?

Кольхаз хотел было оборвать его, сказать что-нибудь о серьезности ситуации, но не успел, его опередил Зимлер!

— Ты не понимаешь серьезности ситуации, длинноногий.

— Не вижу тут ничего сложного, — возразил ему Кениг. — Пусть они кривляются, наше дело зорко следить за ними, и только. А вы уж не перепугались ли, случайно?

— Прекратить болтовню! — оборвал его Кольхаз. — Сейчас для этого нет времени!

— Вон они! — воскликнул Дуке, выглядывая из укрытия. — Вон на холме!

Разговоры разом смолкли.

Через минуту Рэке вызвал к себе на ВП командиров отделений, чтобы поставить им конкретные задачи на местности. Четвертый взвод, оставшийся в лесу, составлял резерв начальника заставы.

— Наша задача заключается в том, чтобы, охраняя государственную границу, не поддаваться ни на какую провокацию, — сказал солдатам Рэке. — Всем хорошо замаскироваться. Ясно, товарищ Кольхаз?

— Так точно! — ответил ефрейтор.

— Расположите солдат таким образом, чтобы в случае надобности они могли вести огонь вдоль границы. Я буду находиться в центре, между вторым и третьим отделениями. Выполняйте!

Кольхаз расположил отделение на участке в сто пятьдесят метров, выставив трех пограничников. Часовой на правом фланге мог вести огонь вдоль границы.

«Кого же туда поставить? — размышлял Кольхаз. — Кенига? Да, Кенига и Зимлера. Кениг — парень хладнокровный. Поля и Дуке расположить в центре, а сам я вместе с Брунером останусь здесь».

Позицию левее Кольхаза занял Ульф с радистом и связным.

На той стороне раздались крики, хлопанье в ладоши. На импровизированной трибуне появился оратор — элегантный мужчина в темном костюме, с гладко зачесанными назад волосами.

Кольхаз наблюдал за сборищем в бинокль. Затем он посмотрел в сторону Ульфа, возле которого обер-лейтенант Гартман докладывал по радио о готовности к защите государственной границы.

На той стороне люди, собравшиеся на поляне, столпились возле машины с радиоусилителем. Неподалеку от нее полыхал костер, в который то и дело подбрасывали сухой валежник.

Человека, говорившего в микрофон, окружили пожилые господа, грудь которых украшало множество орденов и медалей, и молодые люди с флажками. Над радиомашиной развевался транспарант, написанный крупными буквами: «СОЮЗ СУДЕТСКИХ НЕМЦЕВ». Несколько молодых парней держали в руках транспаранты: «СУДЕТЫ — НАША РОДИНА!» и «МЫ СНОВА ХОТИМ ЖИТЬ НА СВОЕЙ РОДИНЕ!». Неподалеку стояли музыканты, одетые в полувоенные костюмы, и играли гимн судетских немцев. Немного подальше на машине раздавали пиво и сосиски.

После гимна оркестр заиграл туш. Человек у микрофона произнес речь, в которой он говорил о какой-то родине откуда их выгнали и которую они хотят вновь обрести.

Разгорячившись, господин распростер в театральном жесте руки к небу и стал призывать господа бога в свидетели. Затем он стал угрожать тем, кто якобы лишил их родины. И сотни глоток заорали что было мочи о том, что они хотят к себе на родину. Вслед за господином выступили еще два оратора. Их речи сопровождались громкими аплодисментами, а самим ораторам вручали по большому букету цветов.

Кольхаз слушал выступления и все больше проникался ненавистью к людям, которые ничему не научились, не извлекли уроков из последней кровопролитной войны.

После заключительных слов песни, которую в завершение пропели собравшиеся, они рассыпались в разные стороны: одни бросились пить пиво, другие устремились к сосискам, третьи приблизились к самой границе, с любопытством разглядывая ее и делая многочисленные снимки.

Кольхаз бросил украдкой взгляд на Брунера, который был спокоен и улыбался.

В этот момент на той стороне снова стало шумно. Вокруг одного парня, что-то кричавшего, отчаянно жестикулируя, собралось несколько десятков молодых парней, которые, потрясая кулаками, бросились к границе и начали швырять через контрольно-следовую полосу комки земли.

— Внимание! — шепнул Кольхаз, оценивая обстановку.

В этот момент из группы парней отделились четверо и бросились к заграждениям. Они начали раскачивать столб, на котором была натянута проволока.

«Как поступить? Что они будут делать дальше?» — лихорадочно думал ефрейтор.

Оказавшись рядом с Кольхазом, фельдфебель Ульф приказал зарядить автомат и следовать за ним.

Встав в полный рост, они пошли к контрольно-следовой полосе, держа автомат на груди: впереди Ульф, а за ним в нескольких шагах Кольхаз.

С той стороны их заметили. Послышались предостерегающие выкрики.

Подойдя к краю контрольно-следовой полосы, Рэке остановился и жестом подозвал к себе Кольхаза.

Парни, только что пытавшиеся свалить столбики заграждения, бросились назад и спрятались в кустах. Любопытные зеваки замерли на месте, держа в руках пивные кружки и сосиски, а откуда-то из тыла уже бежали западногерманские пограничники.

Не успел Ульф и рта раскрыть, чтобы предупредить провокаторов, как двое из них бросили в фельдфебеля по камню, которые упали совсем близко от него.