Туманные острова - [45]
Небо опустилось на верхушки берез. Кажется, кто-то гонится за облаками, тяжелыми и сырыми. Двух воронов облака прижали к самому лесу. Летят беспечно осторожные птицы, уверены: лес пустой, никто не ходит в такое время. У поляны под елками увидели мой костер – отпрянули, как на стену наткнулись. Развернулись круто – слышно, как заскрипели тугие черные перья.
Еще ниже спустились тучи, и пошел снег. Тридцать четыре года я видел первый снег. Осень подводила к нему постепенно. Осень белит морозами траву, вставляет в лужи холодные стекла, и все-таки на первом снегу всегда стоишь удивленный: случилось что-то особенное. Снег на крышах, на шапке у почтальона, на скамейке в саду, на чучеле в огороде. Совсем иной мир. Кажется, посветлело, кажется – с этого утра и жить надо иначе.
Так было с самого детства. На четвертом десятке стал проверять себя: первый снег удивляет – значит, еще не старею. На этот раз встретил зиму в лесу, а это совсем не то, что в городе, на асфальте.
Сижу у огня. Слышу, идет. Большая, белая, тихая. Поглядел кверху: тяжелая туча, как корабль, наехала на высокую сосну, и полетели из тучи белые перья. Над костром тают. На траве тоже сначала таяли, а потом забелелась трава. Большой муравейник с зеленой травой по краям стал похож на белую лысую голову с зелеными волосами.
Лоси не бегут от зимы. Лосю и зимой хватает тепла и корма.
Пахнет мокрой хвоей, от костра пахнет картошкой и подгорающей на прутике колбасой. Березняк совсем растворился в белой кисее тихого снегопада. Только стволы осин снизу темнеют, как обгорелые. Прямо над головой – тихий шорох. Два поползня вниз головой вьются по корявому стволу старого вяза. Поползни при осенних достатках имеют привычку прятать зерна в складки коры. Теперь бегают, ищут запасы. А снег идет и идет. На шапке сугробец, на воротнике. Чуть повернулся – снег холодит щеки. Кажется – как в детстве, хороший друг подкрался сзади, взял твою голову руками в белых варежках и молчит: угадай, кто? Крот роет еще не замерзшую землю. Один за другим появляются метрах в десяти от костра бугорки рыхлой земли размером с шапку. На глазах черные бугорки белеют. На носках крадусь к последнему бугорку… Услышал крот, перестала земля пузыриться.
Шаг за шагом в глубь леса. Три лосенка стоят в осиннике. Неделю назад я их видел в той же лощине. Тогда метнулись; сейчас стоят, нюхают воздух, не убегают. Лосята первый раз видят, как падает снег. С треском сорвались с березы, нырнули книзу и пропали за белыми хлопьями две черных птицы. Шум крыльев тонет, как в вате. Кто один раз слышал тетеревиные крылья, тот захочет еще раз услышать. Иду наугад. Опять слетели, исчезли в пяти шагах. Кружу по лесу. Ружья нет, снимать нельзя в снегопад. Одна награда – шум крыльев.
Ноги наконец устают. Мысль обращается к дому. Но где он? В белом молоке нет никаких примет, ни солнца, ни ветра. Снега уже по щиколотку. Неожиданно вижу следы. Большие и маленькие от резиновых сапожков. Иду по следам. Вот около рябины двое стояли. Сломили ветку с морозными ягодами, на полянке владелец резиновых сапожков вывел палкой печатные буквы: «КОЛЯ».
Падает снег, и падают с берез маленькие, похожие на птиц семена. Вот тут двое, около пня, разворошили старые листья. Вот следы пошли к замерзшему бочагу. Сапожки прокатились по льду и увидели пустое дупло дятла в осине… Да вот и люди – старик и мальчик лет семи – девяти. Остановились. Старик что-то рассказывает, мальчик подставил ладонь, ловит снежинки. Так вот куда вышел! Около початой копенки сена стоит годовалый теленок со школьным звонком на шее. Теленок тоже первый раз видит, как падает снег…
– Как лучше пройти до станции?
Старик оборачивается, довольный, что есть с кем перекинуться словом, идет навстречу.
– А вот так, по просеке, возле горелой сосны свернешь… Нет, напрямик не пройдешь – река не стала еще…
Лиса готова подраться за свой нелегко добытый обед.
Мальчик лепит в ладонях снег и швыряет в теленка. Один комок попадает. Теленок, взбрыкивая, бежит к сараю. Глухо звенит звонок.
Снежная занавесь поредела. Мелькнула звезда в разорванных облаках. Снег начинает скрипеть под ногами. Минутная остановка, чтобы достать в рюкзаке забытое яблоко. Вот всю ладонь, румяное яблоко. Было когда-то лето…
Сумерки. Если бы не просека, в два счета бы заблудился. В ботинках мокро, штаны мокрые до колен. Как великие блага вспоминаются чай, лампа и печка. Но я много раз валился от усталости и вымокал. Хорошо знаю: там, в тепле, этот прожитый день будет потом вспоминаться и сниться. Я видел, как приходит зима.
Фото автора. 13 ноября 1964 г.
Два любопытных знакомства
Студенты: отец и дочь
Да. Студенты – отец и дочь. Учатся в Московском авиационном институте. Отец – на пятом курсе, дочь – на втором. Живут в одном общежитии. Дочь на втором этаже, отец живет этажом выше. Дочери – восемнадцать. Отцу только что исполнилось сорок.
Студенты – отец и дочь. Отцу – сорок, дочери – восемнадцать.
Я застал их у чертежной доски. Отец шутливо прикинулся замученным и усталым:
– И когда только детей в люди выведешь. Вот зовет: «Папа, где-то в чертеже у меня ошибка». Сижу ищу. А у меня свои чертежи…
