Туманная река 4 - [49]
- Совсем сдурел? Ты за кого меня принимаешь? – Горячо зашептала директорша. – Скажу что… В общем сама знаю что сказать!
Тут прозвенел третий звонок. И хоть премьера была «закрытой», в зал всё равно набилось человек сто, своих да наших. Товарищ из министерства недовольно покосился на директрису, однако она очень строгим и деловым тоном произнесла, что это всё работники дворца культуры, и выгнать их она не имеет права. Я же сел на один ряд повыше, по диагонали, чтобы можно было оценить реакцию чиновника на сегодняшнее представление.
Наконец, занавес на сцене разъехался в разные стороны, свет в зале погас и в лучах софитов зрители увидели один микрофон посередине и два журнальных столика по краям. За одним столом сидели: Трещалов, Высоцкий и Бурков. За другим Шацкая и Светличная. Первым встал со своего места и вышел к микрофону Владимир Семёнович с гитарой наперевес. Он буквально секунду в чём-то посомневался и, резко ударив всей пятернёй по струнам, запел:
Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь …
«Начал с песни, - подумал я. – Хороший ход, тем более вещь забойная. Сейчас публику захватит, раскачает, а дальше можно будет просто пообщаться». Я бросил вскользь взгляд на чиновника. Ничего не выражающее «кирпичное лицо», меня немного озаботило. Если приехал «убивать» театр, значит, будет из всех сил выдавливать из себя скуку и брезгливость. Что ж, осталось подождать совсем чуть-чуть.
Когда Высоцкий закончил «Балладу о любви» в зале кто-то крикнул: «Браво!» А так же раздались очень звонкие и душевные аплодисменты.
- Спасибо дорогие товарищи, - пророкотал поэт. – Сегодняшний вечер творческих встреч с нашим молодым театром «Школа Современной пьесы», мы специально начали с песни о любви…
«Лучше бы конечно начать с Пастернака, - подумал я. – Со стихотворения «Гамлет». Гул затих. Я вышел на подмостки. Но сейчас в 1960 году Пастернак – это паршивая овца в социалистическом обществе, как выразился Семичастный. Себя надо полагать член ЦК относил к овцам правильным, политически подкованным и выдержанным!»
Дальше представление продолжила песня Визбора «Ты у меня одна», которую все актеры, находящиеся на сцене спели хором. Затем Владимир Семёнович, который взял на себя обязанности конферансье, объявил юмористический номер Георгия Буркова «Раки по пятьдесят рублей».
Жора вышел к микрофону весь такой длинный и нескладный, напоминавший человека, которого обсчитали в магазине и до кучи сунули некондиционный товар. Взглянул в зал дурашливыми простодушными глазами, из-за чего кое-кто из зрителей пару раз хохотнул.
- Не смешно, - бросил обиженно Бурков, невидимому для него зрителю.
В ответ раздалось уже с десяток разнокалиберных хохочущих голосов.
- Я вчера видел раков по пятьдесят рублей! – Актёр сделал небольшую паузу, чтобы народ массово «взял себя в руки» и перестал беспричинно ржать.
- Раков я вчера видел по пятьдесят рублей, но больших, но по пятьдесят… Ну очень большие!
Я тоже не выдержал и захохотал, вспоминая как эту миниатюру, читал Роман Карцев. И мне показалось, что у Буркова вышло даже смешнее. Кстати, чиновник из министерства культуры, очень долго крепился, но когда Жора в финале заявил про жабу за десятку, ну очень зелёную, мужчину просто «разорвало» от гомерического хохота.
«Может быть, не понадобиться до беспамятства его поить коньяком?» - подумалось вдруг.
Однако когда со сцены зазвучала песенная лирика, «Мне нравится, что вы больны не мной» и «Я спросил у ясеня», мужчина вмиг накинул на лицо маску безразличия и скуки.
«Всё ясно», - решил я, и тихонько из зала полез на выход в буфет тёти Зины. Нужно было составить в ряд столы, нарезать бутерброды с копчёной рыбой и «Краковской» колбасой. Разложить по вазочкам солёные опята и порезанные же солёные огурцы.
Окончание творческой встречи «Школы Современной пьесы» с благодарными зрителями и одним недовольным чиновником я досматривал уже из-за кулис. Всю труппу несколько раз вызывали на поклон. И Высоцкий, который по слухам петь на бис не любил, здесь и сейчас спел вместе со всеми актёрами ещё раз «Балладу о любви». После чего кулисы медленно захлопнулись.
- Какой успех! – Громче всех хвалился Жора Бурков.
- Да, надо бы это дело отметить, - сказал Трещалов, покосившись на Высоцкого.
- Ну? – Вперился Владимир Семёнович в меня.
- Дальше план такой, - я три секунды сомневался, может быть, чиновник и не совсем сволочь, но риск остаться без нужной бумажки превалировал. – Сейчас идём в буфет на фуршет. Накачиваем товарища из культуры «до поросячьего визга». Сегодня же подписываем разрешение на концертную деятельность. Завтра даёте второе представление, на которое пригласим газетчиков. И пока там, в министерстве очнутся, у нас всё будет «на мази».
- Его значит, накачиваем, а сами? – Взлохматил себе волосы Бурков.
- У тёти Зины ещё план не выполнен по продаже гранатового сока! – Я потряс указательным пальцем. – Этим мы с вами сейчас и займёмся.
- Вот так всегда, кому-то всё, а кому-то шиш с маслом, - махнул рукой Жора.
На фуршете сладкие речи в честь министерства культуры лились непрекращающейся рекой. Трещалов дружески подмигивал чиновнику и постоянно ему подливал в коньяк новый коньяк. Володя Высоцкий сидел на фуршете «чернее тучи».
Если вы случайно попадете в прошлое и увидите, что кто-то поёт песни не соответствующие конкретной исторической эпохе, то перед вами 100 % попаданец. Пожалуйста, не стучите на него куда следует, ему и так не просто.
Музыка, девушки, баскетбол! На дворе 1960 год. Никита Хрущёв провозгласил лозунг: «Догнать и перегнать Америку». Вся спортивная общественность готовится к летним Олимпийским играм в Риме. Творческая интеллигенция опьянённая воздухом свободы, мечтает о великом. Владимир Высоцкий, с которым столкнула судьба главного героя, только что устроился в театр имени Пушкина, где он как не пришей кобыле хвост. А жизнь самого главного героя, Богдана Крутова, висит на волоске. Что принесёт ему ветер неизбежных перемен?
Главный герой невидимой рукой судьбы заброшен из нашего времени в СССР, в 1960 год, в тело 15 летнего парня. Из плюсов, есть верные друзья, кое-какой жизненный опыт, знания и спортивная подготовка. Из минусов, детский дом, никаких связей и полная неопределенность в будущем. От автора: На написание произведения вдохновила работа Сапарова Александра Юрьевича «Вовка-центровой». В данный момент готово 3 части первой книги и 2 части второй.
Работал на заводе простой парень, Иван Тафгаев. Любил, когда было время, ходить на хоккей, где как и все работяги Горьковского автозавода в 1971 году болел за родное "Торпедо". Иногда выпивал с мужиками, прячась от злого мастера, а кто не пьёт? Женщин старался мимо не пропускать, особенно хорошеньких. Хотя в принципе внешность - это понятие философское и растяжимое. Именно так рассуждал Иван, из-за чего в личной жизни был скорее несчастлив, чем наоборот. И вот однажды, по ошибке, в ёмкости, где должен был быть разбавленный спирт в пропорции три к одному, оказалась техническая жидкость.
Тревожный Олимпийский 1972 год. За свою свободу и независимость бьются люди во Вьетнаме, Северной Ирландии и Родезии. Американская киноиндустрия бомбит мировой прокат «Крёстным отцом», и лишь «Солярис» Тарковского удачно отстреливается от мафиозного батяни на Канском кинофестивале. И в это самое время в советских деревнях и сёлах жить стало лучше, жить стало веселей. Как призналась заезжему московскому корреспонденту одна бабушка: «Хорошо живём сынок, прямо как при царизме». Даже американский президент Ричард Никсон посещает СССР, где почти 42 часа общается с Леонидом Брежневым.
Жил-был на свете Иван Тафгаев, Играл в хоккей, гонял разгильдяев. Дрался за клуб, лихо бил по воротам, Хоть и в команде прослыл сумасбродом. Правда, у Вани был крупный изъян, Который в мозгах правил местный шаман. Но что-то в заклятье пошло по-иному, Читает Иван теперь Ленина Вову. И бойся «Торпедо» приезжий бугай! Есть в городе Горьком хоккейный тафгай! И треснул мир напополам, парам парам. И льётся кровь, идёт война, тара тара. В хоккее бьются все, не зная полумер, Во славу сборной бесподобной СССР!
Двое наших в другом мире. Все в шоколаде, и чем это может грозить новому миру. Выложена первая книга.
Из-за эксперимента по открытию портала, в иной мир переносятся десять землян. Каким путем им следовать? Попытаться устроиться в деревне, которая их приняла? Завести семью, изучить профессию, освоиться? Попробовать найти путь домой, теряя надежду с каждым годом? Или стать частью банды, пытаясь заглушить боль наркотиками? Путей бесчисленное множество и у каждого решения есть причины, у всех событий есть последствия, а у разных мнений есть свои аргументы. И что бы уцелеть, больше всего нужно единство…В тексте использованы стихи группы «Мельница».
Хочешь рассмешить Бога - расскажи ему свои планы. Жизнь непредсказуема, и может занести в любой уголок необъятной Вселенной. Или в любое время. Старина Эйнштейн подсказал, что пространство и время слиты и нераздельны, а значит "где", и "когда" понятия весьма абстрактны...
Продолжение моей первой «саги», «Драконы синего неба». Повествование ведется от лица Кирии Лорж, девушки четырнадцати лет, которая вот уже месяц живет в психиатрической больнице. Она не знает своих родителей, и даже не понимает кем они могут являться. У нее есть лишь одна подсказка, это книга, которая была с ней, всю ее жизнь. К Кире является ангел и демон, которые сопровождают ее в другой мир, мир магии и волшебства. В пути она найдет много новых друзей и врагов, которые будут мешать ей.
Некоторые тексты затягивают. Притом – буквально. Я убедилась в этом, когда прошла по ссылке на сетевой бестселлер «Битва за розу» и… оказалась в одном из Призванных миров. Здесь вместо Библии – «Божественная комедия» Данте, вместо икон – картины Иеронима Босха. Здесь ангелы зубасты и рогаты. Здесь цветёт Роза Эмпирея. Теперь мне предстоит сочинить концовку этой истории, сразиться за сердце бесстрастного инспектора Пресветлой S.A.L.I.G.I.A. и узнать: мы пишем книги или книги пишут нас? Содержит нецензурную брань.