Туманная река 4 - [20]

Дома по всей квартире с кухни разлетался ароматный запах настоящего украинского борща. Из-за чего уже в прихожей у Костарева предательски заурчало в животе. Поэтому чмокнув в щечку свою ненаглядную супругу, он, быстро ополоснув руки, поспешил за накрытый кухонный стол. Обычно после тренировок Виталий Петрович приходил не в лучшем настроении, и жена всегда старалась его первым делом его, как следует накормить. И лишь после сытного ужина можно было переходить к расспросам или к обычной семейной беседе.

- Что в дорогу-то собрать? – Спросила его супруга.

- Смену белья, спортивный костюм, - задумался на полминуты Костарев. – Да, ещё Маша, положи коньки.

- Ты же уже не играющий тренер, - забеспокоилась жена. – У тебя ведь колено травмированное, спина побаливает, хватит, пусть молодые бегают.

- Коньки, пусть будут на всякий случай, - пробормотал Виталий Петрович, при этом ещё больше поперчив новую порцию красного от свеклы супа.

- Я тут тебе на пиджак пуговицу заговорённую пришила, - похвасталась супруга. – Чтобы вам с ЦСКА в кубке играть не пришлось. Ведь если хорошо выступите нам и премия не помешает, да и жилищные условия неплохо было бы улучшить.

Услышав в третий раз про прославленный армейский коллектив, у Костарева вмиг «упала планка», и он, не отдавая себе отчёт, от отчаяния бросил алюминиевую ложку прямо в тарелку с борщом.

- Ну, Маша, ты же у меня грамотная женщина! Ну, какая к чёрту заговорённая пуговица! - Взревел Виталий Петрович. – Там кроме ЦСКА и «Динамо» есть, и «Спартак»! Налей лучше пятьдесят грамм для успокоения. Игроки в команде мечтают новые штаны в Москве купить, - уже более спокойно пожаловался Костарев супруге. – А ты говоришь ЦСКА.

***

Вечером во вторник на заднем дворе нашей съёмной избушки я придумал для себя новый хоккейный тренажёр. Который назвал просто: сыграй в ящик, если сможешь. Для этого я приколотил к наружной стене сарая обычную тару из-под бутылок. Примерно на высоту в метр двадцать сантиметров, что соответствовало высоте перекладины хоккейных ворот. Лист фанеры я оттащил на расстояние около шести метров от ящика, под углом в сорок пять градусов вправо. То есть если тара из-под бутылок была как бы верхним дальним углом вратарской рамки, то фанера находилась точно в правом круге вбрасывания. Можно сказать – это был мой «хоккейный офис».

Я высыпал на фанеру шесть шайб из плотной литой чёрной резины. Расставил их по порядку. И как можно с большей скоростью кистевым броском клюшкой запустил их одну за другой внутрь приколоченного фанерного параллелепипеда.

- Бах! Бах! – Раздавался звонкий характерный щелчок, когда резиновый диск попадал в цель.

- Пум! Пум! – Глухо плюхались в бревенчатую стену шайбы, которые летели мимо.

Таким образом, я решил тренироваться, так же как и в баскетболе. Только если раньше я выполнял перед сном триста бросков мячом по кольцу, то сейчас наметил для себя триста попаданий шайбой в дальний верхний угол ворот. На звук непонятных звонких ударов, которых было гораздо больше, из дома вышел, опираясь на костыль, ветеран войны Прохор.

- А я думаю, что такое? Дрова что ли кто-то, на ночь глядя решил поколоть, а это ты, дурью маешься, - ухмыльнулся он.

- Зато знаешь, как нервы успокаивает? Попробуй понравиться, - хохотнул в ответ я.

- Что? С Наташкой совсем поссорился? – Прохор вынул из кармана брюк пачку «Памира» и вытащил из неё одну сигаретку.

- Мы не ссорились, - просипел я на выдохе, так как снова запустил очередную шайбу в ящик.

- Бах! – Резиновый диск попал внутрь и тут же выскочил обратно.

- У нас с Наташей оказались разные взгляды на жизнь, - следующую шайбу я засандалил точно в крестовину фанерного ящика. – Может ещё, найдём консенсус. Кто его знает.

- Между прочим, Вадька уже нашёл косесус этот, - Прохор затянулся сигареткой. – Вон, брюки эти ваши из парусины натянул. Одеколоном намарафетился и в кино со своей Тонькой усвистал.

- Что сказать? - Я пошёл собирать резиновые шайбы, раскиданные по огороду. – Если повезёт с подругой, станешь счастливым человеком.

- А если нет, - хитро прищурился ветеран войны.

- Значит, будешь философом, - улыбнулся я.

- Ловко, - хохотнул Прохор. – Завтра всё, переезжаете в новое жильё?

- Окончательно и бесповоротно, - я опять расставил резиновые диски на большом фанерном листе.

- А как же я? – Погрустнел ветеран.

- Раз ты с нами не хочешь, купим тебе этот замок из дерева, гвоздей и рубероида, - я обвёл рукой нашу съёмную избушку. - С хозяйкой я уже поговорил. Напишет она на тебя дарственную, а деньги мы ей отдадим «чёрным налом». Навещать тебя обязуемся регулярно. Будем в баню приезжать, париться. А то я общественные городские термы не перевариваю.

- Да, баньку я сделал по всем законам, - заулыбался Прохор. – Печку переложил. Стены проконопатил. А если чего надо на новом месте починить, обращайтесь. Всё чин чинарём устрою. За бесплатно!

- Коммунизм, Прохор, ещё не скоро наступит. Поэтому про бесплатную работу, даже не заикайся, - я на мгновение прицелился и почти все шайбы по очереди отправил точно в ящик.

- Бах! Бах! Пум! Бах! Бах! Бах! – Громко «отчеканили» запущенные мной чёрные диски.