Туманная река 4 - [12]

- Что мы предлагаем, - промурлыкал товарищ из «Москонцерта» себе под нос и, что-то начеркав карандашом на отдельном листе, протянул его Толику.

- Это за одно выступление всей группе? – Улыбнулся Маэстро.

- Зачем всей группе? – Искривил неприятной улыбкой лицо мужчина в шляпе. – Вы меня не так поняли, мы предлагаем договор вам одному. Без группы. И это не за выступление, а за месяц. Вы ведь, как бы это поточнее выразиться, лидер – звезда. А музыканты у нас и свои есть. Лучше ваших. С «Москонцертом» у вас…

- Понятно, - перебил гражданина Марков, - я сейчас зарабатываю треть этой суммы за один танцевальный вечер. Вы же мне предлагаете бросить своих друзей и иметь за предательство этот мизер?

- Вы получаете больше министра? – Удивился «Москонцерт» в шляпе.

- Во-первых, не получаю, а зарабатываю. Во-вторых, я же не министром работаю. Меня, может быть, уже слушает больше миллиона человек. А некоторых министров, кроме газетчиков, никто и не знает! – Завёлся неожиданно для себя Толик.

- А в-третьих? – Мужчине вдруг захотелось поддеть зарвавшегося пацанёнка.

- А в-третьих, мы уже приехали, - улыбнулся музыкант. – Вам – налево, мне – направо. Ну, и до свидания!

Водитель «Победы» чтобы не заржать в голос сделал вид, что закашлялся. Между тем перед входом в ДК Строителей было необычайно многолюдно. Даже немного больше чем перед очередной «Дискотекой». И уже на подходе у Маркова, который прятал глаза за чёрными очками, стали спрашивать лишний билетик.

***

- У вас есть лишний билетик? – Уже в третий раз обратились ко мне любители театрального искусства, когда я пробирался на репетицию.

Кстати, на здании самого ДК красовалась новенькая афиша, на которой были изображены Высоцкий, Трещалов и Шацкая, а под ними большими буквами было написано: «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» Нина стояла посередине и смотрела вперёд, а Владимир Семёнович и Владимир Леонидович стояли по краям, причём спиной к своей партнёрше по спектаклю, и тоже смотрели на беспокойную площадь перед дворцом культуры. Почему Ипполит оказался повёрнут спиной к Наде - это мне было понятно. Но почему повернули Женю спиной к новой возлюбленной из Ленинграда - было загадкой. Видать и нашей художнице-оформителю из ДК, Маше Ларионовой, неверный Лукашин тоже был внутренне неприятен.

- У вас не будет лишнего билета? – Обратилась ко мне женщина лет сорока пяти с удивительно знакомым лицом.

Я хотел было пробормотать на автомате: «Извините, нет», - как вспомнил эти интеллигентные черты.

- Здравствуйте Марина Ворожцова, - улыбнулся я. – Вы мне летом подарили оберег от… От всяких нехороших мыслей. Ну, в древне Волково, - добавил я, так как женщина меня не узнала.

- Богдан? – Удивилась художница. – Вы? Такое ощущение, что вы стали и выше, и больше, и шире в плечах.

- Закабанел, - подсказал я нужное слово. – Рост был 172 сейчас 174.

Вдруг к женщине подошел, судя по озадаченному лицу, её муж. Он был не то археологом, не то архитектором, этого я не запомнил.

- Здравствуйте, - кивнул я ему. – Билетов у меня лишних нет, и вообще никаких нет, зато я могу вас провести внутрь и посадить на запасные места. Согласны?

- А сколько это будет стоить? – Пробасил мужчина.

- Какие деньги? – Я повёл интеллигентную пару театралов окольными путями, в обход ДК. – За оберег я вам должен намного больше. Кстати, хотел спросить, а картина «Туманная река» ещё случайно не продана?

- Совершенно случайно, - улыбнулась Марина Ворожцова, - её недавно купил один писатель. Представляете, пишет фантастический роман про человека, который внезапно попал из нашего 1960 года в 1939 год в Ленинград.

- Чудик, - пробурчал муж Ворожцовой.

- А причём здесь «Туманная река»? – Удивился я.

- Писатель сказал, - ответила, аккуратно ступая по кривой окольной дорожке художница, - что эта картина очень походит по его описанию на пересечение миров.

- Никто это не напечатает и читать не будет, - отстаивал свою точку зрения на сугубо материалистическую картину мира мужчина.

- Игнат! – Одёрнула его Марина.

- Очень интересно, - признался я. – Ну и что там этот человек в 1939 году будет делать?

Я открыл запасным ключом чёрный вход, как разведчик посмотрел – нет ли «хвоста», и завел супругов внутрь ДК. Провел их по темному коридору и вывел практически за кулисы цены. С одной стороны - гримёрки, с другой – выход в фойе.

- Что там произойдёт в 39? – Повторил я вопрос.

- Я всего не знаю, - пожала плечами художница. – Просто 1939 год – это же перед самой войной. Нужно же как-то спасать страну! А паникёров вокруг отдают под суд.

- Это понятно, - мне вдруг захотелось хоть краем глаза полистать ту книгу.

- И этот мужчина решает устроиться работать в газету, - Ворожцова выразительно посмотрела на часы.- И начинает писать рассказы, якобы воспоминания старого фронтовика, про то, как тот ловко бил фашистов в Испании за счёт украденной у врага радиосвязи.

- Да, - согласился Игнат. – Если бы у нас в начале войны была бы нормальная радиосвязь хрен бы фрицы дошли до Москвы. Дальше Белоруссии бы не пролезли.

- Любопытно, - пробормотал я. – Пойдёмте посажу вас на дополнительные места.