Туманная река 3 - [62]

* * *

— Да! — разом заголосили Санька, Толик, Вадька и девчонки, Наташа и Тоня.

— Съели гады! — заорал в избушке ветеран войны Прохор.

Высоцкий схватился за гитару, и со всей силы ударил по струнам.

— Идёт охота на волков, Идёт охота, — зарычал бард, свой новый шедевр:

— На серых хищников. Матёрых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу — и пятна красные флажков.

Владимир Семенович выбил финальный аккорд, и первая струна, не выдержав темперамента, лопнула с мерзким звуком — дзинь.

В комнате повисла тишина.

— Как сильно сказано, — пророкотал Прохор.

* * *

После того, как закрепили новый щит с кольцом, наступил в игре самый настоящий перелом. Да, эти два очка, которые вколотил Петя, не засчитали, наоборот, нам выписали технический фол за неспортивное поведение и дали пробить игрокам в синих майках два штрафных броска. Но у меня открылось второе дыхание, и я носился как угорелый, дриблинговал, пасовал и забивал. Разница в счёте, конечно, сокращалась, но так медленно, что я видел отчаяние в глазах американских студентов. Зал просто не переставая скандировал: «У эС эС эР»! Лишь мои партнёры уже еле передвигали ноги.

— Мужики! — твердил я им одно и то же, — у нас есть ещё тайм-аут, и осталось всего двадцать секунд. Нужно ещё немного потерпеть!

Парни неопределённо что-то промычали в ответ. Я посмотрел на табло USSR — USA, 49:48. Эти двадцать секунд хрен кто меня поймает.

— Нужно ещё потерпеть, — пробубнил я скорее себе и пошёл на паркет.

Корней из-за лицевой, как и весь второй тайм выбросил мяч на свободное место, где я был быстрее всех и полетел наматывать по площадке круги.

* * *

— Товарищи! — не переставая эмоционировать, в микрофон кричал Озеров, — это победа товарищи! Осталось всего десять секунд! Девять! Восемь!

* * *

То, что случилось дальше, мой мозг даже не успел зафиксировать, ступня сама собой «улетела» в сторону, и я беспомощно растянулся прямо на животе. Мяч подхватил американец Робертсон и ринулся на наше кольцо. Он сделал два шага и попал под «шлагбаум», который ему выставил Юра Корнеев. Судья Вебер тут же свистнул два штрафных броска. Я пригляделся к паркету и заметил маленькое стёклышко от разбившегося щита, которое прошляпили уборщики и охотники за сувенирами. Я медленно и угрюмо поплёлся смотреть, как уплывает наша выстраданная виктория.

Афроамериканец Оскар сияя своей белозубой улыбкой, положил сначала один мяч, в нашу корзину, а затем и второй, 49:50!

— Тайм-аут! — заорал я.

Американцы же высыпали на паркет и стали радостно отплясывать и поздравлять друг друга с победой. Трибуны непривычно затихли, кроме болельщиков звёздно-полосатых, которые дудели в дудки и орали такое милое сердцу слово — победа!

— Богданыч, — Корней приобнял меня, — по херу на них. Мы сделали всё, что могли.

— Я такую игру никогда не забуду, — прогудел Петров, — классно бились, мужики. Сильно.

— Пока финальная сирена не прозвучала, надежда есть! — крикнул я, — собрались б…ть! Юра выбросишь мяч сразу на кольцо американцев. Саша и я, мы встаём в центральном круге. Я делаю рывок, вылавливаю мяч и кладу его прямо в яблочко. За три секунды иногда решается целая жизнь! Сделаем это, да?!

— Да-а-а!!! — взревели мы разом, но наш крик потонул в море американского веселья.

* * *

— Три секунды до конца матча, 49:50, — Николаю Озерову, как никогда захотелось опрокинуть рюмку горькой русской водки, — какое досадное падение. Но ничего не попишешь, есть еще время для одного точного броска в цель. Обязательно нужно верить!

* * *

Швейцарский судья Вебер с большим трудом усадил празднующих победу американцев и передал мяч за лицевую линию Юре Корнееву.

— Не дайте двадцатке бросить по кольцу! — с бровки выкрикнул Пит Ньюэлл, — возьмите его как следует втроём!

Меня тут же плотно зажали, Уэст, Оди и Дишингер. Сашу Петрова караулил центровой Лукас. А Робертсон, который забил два решающих штрафных, мешал сделать нацеленную передачу из-за лицевой Корнею. Юра отступил на два шага назад, рванулся и как метатель диска, запулил мяч через всю площадку. За пару мгновений до этого я, словно мышка выскользнул из американской коробочки и понёсся вылавливать длиннющий пас партнёра. Прыжок и вот он я, красивый, и мяч у меня в руках, и лечу я белым лебедем прямёхонько за плоскость стеклянного щита. Ещё мгновение и моя голова воткнется в зрительские кресла, из которых разбегаются люди.

— Простите мужики, — успел прошептать я и выбросил, как невеста свадебный букет, баскетбольный мяч наудачу себе за спину.

Удар по моей настрадавшейся за последнее время голове, и в глазах разом потемнело. И что я увидел, как креветка, лежащая на разломанных стульях, когда зрение прояснилось?

* * *

— Бросок! — Озеров вскочил со своего комментаторского кресла, — и сборная Советского Союза забивает мяч! Победа! Товарищи, это победа!

* * *

Весь зал, весь «Палаццетто делло Спорт» просто взревел вмиг обезумев! Неужели попал? 51:50, как в финале Олимпиады в Мюнхене в 1972 году, пронеслось в голове. Американские баскетболисты похватались за головы, а кое-кто обессиленно рухнул на паркет. Юра Корнеев, с сумасшедшими глазами пробегая мимо скамейки запасных звёздно-полосатых заорал.