Туманная река 3 - [17]

— На тебя что не надень, всё идёт, — сказала своей подруге перед дискотекой Наташа.

— Ладно, — посмеиваясь, отмахивалась Ирина, — с твоей фигурой хоть сейчас в дом моделей! Платье повседневное, в его оформлении используются ткани двух расцветок.

Ирина изобразила, что все это говорит в микрофон.

— Силуэт мягкий с небольшим прилеганием, — подыграла ей Наташа, — модная деталь — кокетка!

Обе девушки дружно прыснули от смеха.

— В Москве закажем Тоне что-нибудь новенькое, — отсмеявшись, сказала Наташа.

— Правильно, — выдохнула Ирина, — а то совсем надеть нечего.

— Как нечего? — удивился Санька, — у нас же самые моднявые в Алуште концертные костюмы! Мне за штаны уже пять раз тысячу рублей предлагали!

— А сколько тебе нужно заплатить, чтобы ты со своими глупостями не встревал? — вдруг психанула Ирина.

— А я чё? — удивился Зёма, — я ни чё.

За праздничным столом, открыв бутылку шампанского и разлив всем по чуть-чуть, первый тост взялся произнести директор курзала Саша Мкртчян.

— Мы восхищаемся красотой и величием природы! — улыбаясь, начал Мимино, — так давайте пожелаем нашим именинникам всех благ: озёрной чистоты помыслов, горной мощи здоровья, радужного счастья и вулканической любви! Ура!

— Ура! — громче всех заорал Санька Земакович, — Маэстро за тебя!

— Наташа, поздравляю тебя, — тихо шепнула подруге Ирина.

— Мама я тоже шампанского хочу! — заголосил младший Мкртчян.

— Вот тебе лимонад! — придвинула фужер сыну супруга директора курзала.

— Я хочу шампанского, — заревел сынуля.

— Цыц я говорю, — цыкнул на сына глава семейства, — а теперь мой большой сюрприз! Девочки помогите мне, — обратился он к дочерям.

Девушки вынесли из подсобки большой моток материи и растянули его на сцене так, чтобы из зала не было видно, что происходит за ним. Весь народ напряжённо замер. А Санька от неожиданности открыл рот. Мимино загадочно прошёлся взад и вперёд перед импровизированным занавесом, хитро улыбнулся, поднял руку вверх и резко бросил её вниз.

— Открывай! — высоким голосом скомандовал старший Мкртчян.

Его дочери опустили полотнище и все ахнули. У микрофона с гитарой в руках стоял Богдан Крутов.

— Едрит ангидрит, — пролепетал Зёма, — Богдаша!

Глава 9

Не знаю, подействовали ли на меня слова главного тренера боксёрской сборной Сергея Щербакова, либо я сам попривык к боли, но бросок ко мне вернулся. Даже процент попаданий подрос. Вот с дриблингом, с рывками проблемы до сих пор сохранялись. Но на минуту другую я в любом матче мог выйти на замену и забросить парочку дальних выстрелов. Даже Суренович немного повеселел, всё же с него за результат спросят, а не с меня.

За два дня до Дня Рождения совей любимой девушки и лучшего друга я начал постепенную бомбардировку главного тренера.

— Суренович, на день отпусти, в Алушту слетаю, — канючил я.

— Куда ты слетаешь? — хлопал глазами Спандарян, — мы в Рим вылетаем не сегодня, завтра, видать тебе совсем все мозги отбили.

— Есть немного, теперь на всю жизнь останется косоглазие, — соглашался я со всем претензиями тренерского штаба, — я на пару часов друзей с Днём Рождения поздравлю и обратно.

— Если ты случайно не прилетишь в Рим, — переходил на повышенные тона главный тренер, — то меня из сборной прямиком отправят тренировать команду чукотских оленеводов! А я, между прочим, языка ихнего не знаю.

— Если что пойдёт не так, — качал головой я, — меня самого пошлют играть в команду колымских золотодобытчиков. Ну, так как, отпускаешь?

— Иди ты на х…! — психовал Суренович.

— Значит, таможня дала добро, — догадался я по глазам.

Однако с базы сначала я заехал в нашу измайловскую загородную хибару, проведать Прохора, ну и заодно кота Ваську. Картина, которая мне предстала, была далека от радужной. Нет, с котом было все окей, тем более я сразу с порога открыл для него чудный кошачий деликатес под названием «Килька в томате». Но в помещении я сразу почувствовал запах алкогольного перегара. Прохора я застал сидящим в единственной большой комнате за столом с ножом в руках.

— Здоров, Богдаша! — улыбнулся ветеран войны, — ложки и тарелки для соседей вырезаю, надо же на что-то жить, — сказал он, показав мне свои изделия.

Я подошёл и тепло поприветствовал человека с золотыми руками.

— Здравствуй Прохор, а что это за аромат такой «неизвестный» в комнате делает? — улыбнулся я, — новый мужской дезодорант?

— А? это, — улыбнулся ветеран, — это гость вас тут один третий день дожидает, — Прохор махнул в сторону, где располагались наши двухъярусные кровати, — а мне чего, мне одному скучно, пускай живёт, коль человек хороший.

Я отдёрнул занавеску и увидел, как на моей нижней кровати сном праведника спал Владимир Семёнович Высоцкий. На соседнем койко-месте лежала его гитара, из-под которой выглядывал ворох полностью исписанных почеркушками бумажных листов. На полу, в самом углу, стояло три пустых бутылки «Столичной водки».

— Володя говорит, что так лучше пишется, — с виноватым видом ответил вместо барда Прохор.

— Значит, ложки для соседей вырезаешь, — я обратно задёрнул занавеску и вернулся к столу, — ну Вадька, я с тобой поговорю!

Я легонько стукнул кулаком по столу. Укатили значит мои красавцы на юга, а Прохору и Ваське ни копейки денег не оставили, ладно не оставили, когда у самих не было, а выслать потом через почту, не судьба?