Туман - [12]
– Гармония! А с чем ее кушают?
– Лидувина, Лидувина!
Кухарка опустила голову, смущенная его мягким укором. Так было между ними принято.
– Она будет играть на пианино, потому что она учительница музыки.
– Ну, так она не будет играть, – твердо сказала Лидувина. – Иначе для чего она выходит замуж?
– Моя Эухения… – начал Аугусто.
– А! Так ее зовут Эухения и она учительница музыки? – спросила кухарка.
– Да, а что?
– Она живет вместе с дядей и теткой на проспекте Аламеда, в доме, где магазин сеньора Тибурсио?
– Да. Ты ее знаешь?
– Только в лицо.
– Нет, ты знаешь что-то еще, Лидувина. Скажи мне, скажи, ведь речь идет о будущем твоего хозяина, о его счастье.
– Она хорошая девушка, хорошая.
– Говори, Лидувина, говори! Ради памяти покойной матушки!
– Вспомните ее советы, сеньорито. Кто там ходит по кухне? Кот, что ли?
И служанка вышла на кухню.
– Может, закончим? – спросил Доминго.
– Ты прав, нельзя так бросать партию. Чей ход?
– Ваш, сеньорито.
– Ну что ж…
И эту игру он проиграл опять по рассеянности.
«Помилуйте, сеньор, – говорил он себе, возвращаясь в спальню. – Все ее знают, все, кроме меня. Вот чудо любви. А завтра? Что мне делать завтра? Каждому дню – свои заботы. Сейчас – спать».
И он лег в постель.
И в постели он все еще говорил себе: «Да, все дело в том, что, сам того не ведая, я смертельно скучал два года… с тех пор как умерла моя добрейшая мама… Да-да, бывает бессознательная скука. Почти все люди скучают, не сознавая этого. Скука – это основа нашей жизни, скука изобрела все игры, развлечения, романы и любовь. Туман жизни источает сладкую скуку, этакий кисло-сладкий нектар. Все будничные незначительные события, все приятные беседы, которыми мы убиваем время и продлеваем жизнь, – разве это не сладчайшая скука? О Эухения, моя Эухения, цветок моей бессознательной скуки, приди ко мне, побудь со мною во сне, помечтай обо мне и со мною!»
И он уснул.
V
Он летел сквозь облака лучезарным орлом – роса на мощных крыльях, глаза устремлены на солнечный туман, сердце дремлет в сладкой скуке под панцирем груди, закаленной в бурях; вокруг тишина, сотканная из дальних гулов земли, а там, высоко в небе, две звезды-близнецы струят невидимый бальзам. «"Ла Корреспонденсия"!» – разорвал тишину пронзительный вопль. И Аугусто ощутил свет рождающегося дня.
«Я сплю или бодрствую? – спросил он себя, кутаясь в одеяло. – Орел я или человек? О чем пишут в этой газете? Какие новости мне принесет этот день? Быть может, ночью случилось землетрясение в Коркубионе?[46] А почему не в Лейпциге? О, лирические ассоциации идеи, пиндарический беспорядок! Мир – калейдоскоп. Логику вносит человек. Высшее искусство – искусство случая. А потому поспим еще». И он повернулся к стене.
«"Ла Корреспонденсия"!», «Уксус!». Потом – экипаж, и автомобиль, и еще какие-то детские крики.
«Невозможно! – снова заговорил с собой Аугусто. – Такова жизнь, она все повторяется. А с нею и любовь… Что такое любовь? Быть может, очищение от всяческого шума? Или квинтэссенция скуки? Подумаю об Эухении, самое время».
Он закрыл глаза, чтобы подумать об Эухении. Подумать?
Но эта мысль стала плавиться, таять и вскоре превратилась в мелодию польки. Просто внизу под окном остановился шарманщик и начал играть. Душа Аугусто звучала в лад, и он не думал.
«Суть мира в музыке, – решил Аугусто, когда замер последний звук шарманки. – И моя Эухения, она ведь тоже музыкальна? Любой закон – закон ритма, а ритм – это любовь. Прекрасно; божественное утро, девственный новый день принесли мне открытие: любовь – это ритм. Наука ритма – математика; чувственное выражение любви – музыка. Поймите правильно: не реализация, а выражение».
Его прервал легкий стук в дверь.
– Войдите!
– Вы ввали меня, сеньорито? – спросил Доминго.
– Да… Завтрак!
Оказывается, он сам не заметил, как позвал слугу, да еще на полтора часа раньше, чем обычно. Но раз уж позвал, надо потребовать завтрак, хотя время и не пришло.
«Любовь оживляет и торопит аппетит, – продолжал рассуждать Аугусто. – Надо жить, чтобы любить! Да, и надо любить, чтобы жить!»
Он поднялся и позавтракал.
– Как погода, Доминго?
– Как обычно, сеньорито.
– Значит, не хорошая и не плохая.
– Угу!
Такова была теория слуги, ибо у слуги тоже были свои теории.
Аугусто в это утро мылся, причесывался, одевался и снаряжался, как человек, имеющий цель в жизни и получающий от жизни истинное удовольствие, правда, слегка окрашенное меланхолией.
Он вышел на улицу, и очень скоро его сердце тревожно забилось. «Молчи! – сказал он себе. – Я ее видел, я ее знал с давних пор, да, ее образ родился вместе со мною!.. Мамочка, помоги мне!» И когда мимо него совсем близко прошла Эухения, он приветствовал ее не столько шляпой, сколько глазами.
Он был уже готов повернуться и следовать за нею, но победили здравый смысл и желание поговорить с привратницей.
«Это она, да, она, – продолжал он, – та, которую я искал много лет, сам того не зная; та, которая искала меня. Мы были предназначены друг для друга в предустановленной гармонии; мы – две монады, дополняющие одна другую. Семья – вот подлинная клетка общества. А я всего лишь молекула. Сколько поэзии в науке, боже мой! Мама, мамочка, услышь меня на небе, сын просит у тебя совета! Эухения, моя Эухения!..»
Библейская легенда о Каине и Авеле составляет одну из центральных тем творчества Унамуно, одни из тех мифов, в которых писатель видел прообраз судьбы отдельного человека и всего человечества, разгадку движущих сил человеческой истории.…После смерти Хоакина Монегро в бумагах покойного были обнаружены записи о темной, душераздирающей страсти, которою он терзался всю жизнь. Предлагаемая читателю история перемежается извлечениями из «Исповеди» – как озаглавил автор эти свои записи. Приводимые отрывки являются своего рода авторским комментарием Хоакина к одолевавшему его недугу.
Чтобы правильно понять замысел Унамуно, нужно помнить, что роман «Мир среди войны» создавался в годы необычайной популярности в Испании творчества Льва Толстого. И Толстой, и Унамуно, стремясь отразить всю полноту жизни в описываемых ими мирах, прибегают к умножению центров действия: в обоих романах показана жизнь нескольких семейств, связанных между собой узами родства и дружбы. В «Мире среди войны» жизнь течет на фоне событий, известных читателям из истории, но сама война показана в иной перспективе: с точки зрения людей, находящихся внутри нее, людей, чье восприятие обыкновенно не берется в расчет историками и самое парадоксальное в этой перспективе то, что герои, живущие внутри войны, ее не замечают…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этой книге представлены произведения крупнейших писателей Испании конца XIX — первой половины XX века: Унамуно, Валье-Инклана, Барохи. Литературная критика — испанская и зарубежная — причисляет этих писателей к одному поколению: вместе с Асорином, Бенавенте, Маэсту и некоторыми другими они получили название "поколения 98-го года".В настоящем томе воспроизводятся работы известного испанского художника Игнасио Сулоаги (1870–1945). Наблюдательный художник и реалист, И. Сулоага создал целую галерею испанских типов своей эпохи — эпохи, к которой относится действие публикуемых здесь романов.Перевод с испанского А. Грибанова, Н. Томашевского, Н. Бутыриной, B. Виноградова.Вступительная статья Г. Степанова.Примечания С. Ереминой, Т. Коробкиной.
Давно известно, что наши соседи-французы безнадежны, когда они принимаются судить о нас, испанцах. И зачем только они пускаются в разговоры об Испании! Они же ничего в этом не смыслят.К бесчисленным доказательствам подобного утверждения пусть читатель добавит следующий рассказ одного француза, который тот приводит как особенно характерный для Испании.
«– Настоящий кабальеро не должен, не может снести такое оскорбление!Услышав, что речь идет о настоящем кабальеро, Анастасио наклонил голову, понюхал розу у себя в петлице и сказал с улыбкой:– Я раздавлю эту гадину…».
Роман Михаила Енотова — это одновременно триллер и эссе, попытка молодого человека найти место в современной истории. Главный герой — обычный современный интеллигент, который работает сценаристом, читает лекции о кино и нещадно тренируется, выковывая из себя воина. В церкви он заводит интересное знакомство и вскоре становится членом опричного братства.
Деньги можно делать не только из воздуха, но и из… В общем, история предприимчивого парня и одной весьма необычной реликвии.
События повести не придуманы. Судьба главного героя — Федора Завьялова — это реальная жизнь многих тысяч молодых людей, преступивших закон и отбывающих за это наказание, освобожденных из мест лишения свободы и ищущих свое место в жизни. Для широкого круга читателей.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?