Туман - [7]

Я не мог поверить своим ушам. Она что, на стороне этих мучителей?

– Вы заслуживаете этого, – отрезал я.

И, не дожидаясь ответа, выскочил из шатра и побежал к реке.

3

– Я помню эту испанскую майолику Чтобы достать её со дна реки, пришлось немало потрудиться, да?

Старый Сэл внимательно посмотрел на меня.

– Ты пришёл поговорить о том, что лежит у меня на полу?

Я сел в кресло у потухшего камина.

Была почти полночь. Я так и не смог уснуть и наконец вышел прогуляться по берегу реки. Как бывало всегда, через пару минут я уже шёл в сторону лачуги Старого Сэла, зная, что он не спит.

Я не ошибся. Пройдя рыбацкий док, я увидел своего наставника. Во рту у него была неизменная трубка, голову украшала фетровая шляпа. Его седая борода выглядела идеально (и я не понимал, как ему это удавалось). Я не знал, сколько лет было Старому Сэлу, но за всё время нашего знакомства он не изменился.

– Что случилось, мой мальчик? Проблемы с друзьями?

– С Тодом и Наки? Нет. Рано или поздно Тод переломает Наки кости, но в целом всё хорошо.

– Значит, девочка?

Я опустил голову.

– Возможно.

Старый Сэл выпустил из серебряной трубки облако дыма.

– Подожди пару лет, и мы вернёмся к этой теме.

– Ну да, – промямлил я. По правде говоря, мы, мадларки, не были желанными партиями в любовных играх, поэтому я сомневался, что когда-либо меня ждала серьёзная беседа на эту тему.

– Раз у тебя нет любовных мук и проблем с работой, что тебя тревожит?

Я резко встал и начал расхаживать по комнате. Из всех знакомых мне мадларков лишь Старый Сэл имел в доме пол, достойный называться полом. Кроме того, Старый Сэл единственный курил серебряную трубку, а на его рубашках и штанах были целы все пуговицы. У него было множество вещей, которые можно встретить лишь в богатых домах. На пример, фламандский спинет[5] с самшитовыми клавишами, коллекция ваз из китайского фарфора и изящный пюпитр шестнадцатого века, который Старый Сэл использовал как вешалку для одежды.

– Сложно объяснить, – ответил я.

Так оно и было. Воспоминания о волке в клетке мучили меня. Почему? За свою короткую жизнь я видел много чего похуже. Детей, умерших от голода. Родителей, которые ради спасения остальных детей продавали старшего ребёнка на морское судно в качестве матроса или помощника на кухне. Почему я так переживал из-за зверя? Зверя, который при любой возможности убил бы меня.

– И всё же попробуй, – не отступал Старый Сэл.

Я снова сел в кресло.

– Сегодня я видел несправедливость, – начал я. Это было правдой. – Я вижу несправедливость постоянно, каждый день. И никогда ничего не делаю, потому что такова жизнь. Но…

– Но? – переспросил Старый Сэл.

– Сейчас я чувствую, что должен что-то сделать.

– Так следуй за своими чувствами.

– Если бы ты знал, о чём я говорю, ты бы так не говорил. Ты сказал бы, что нужно одуматься и заняться делами поважнее.

– Какими, например?

– Искать ценные предметы на дне реки. Выбивать лучшую цену. Защищать территорию.

Старый Сэл долго молчал, не отрывая глаз от тёмного жерла камина.

– Похоже, я был худшим учителем, раз убедил тебя, что именно это важно, – наконец проговорил он.

– Но…

Старый Сэл поднял руку, и я умолк. Его взгляд заскользил по комнате.

– Через несколько лет от этого ничего не останется. Все мои вещи окажутся на рынке. Будут проданы, поделены, украдены. Они украсят чей-то дом, и никто не узнает, кому они принадлежали и каким был тот человек. Пойми, мальчик, сколько бы денег у меня ни было, какой красивой ни была бы моя одежда или мебель, придёт время, когда всё это перестанет иметь значение. Если что-то и останется после меня в этом мире, так это воспоминания людей, чей путь пересёкся с моим.

Старый Сэл выпустил огромное кольцо дыма, и на мгновенье его лицо исчезло в нём.

– В этом мире много несправедливости, Клэй, – сказал он. – Слишком много, чтобы пытаться изменить его. Но нет сражений, которые были бы важнее других. Битва, которую выбираешь ты, – вот что имеет значение. Какой бы мелкой, несерьёзной и бесполезной она ни казалась тебе по сравнению с этим мерзким миром, это всё, что останется после тебя.

Старый Сэл встал и подошёл к двери.

– А если я проиграю? – спросил я. – Если всё окажется пустой тратой времени?

– Как я это вижу, Клэй? Чем меньше шанс на успех в деле, тем больше уважения заслуживает человек, который решился на него.

С этими словами Старый Сэл вышел из лачуги и направился к реке. Через несколько секунд он исчез во тьме.

– Эй, только посмотрите, кто здесь! Один из Ужасных!

Я поднял голову и увидел перед собой тёмные каменные арки Воксхолльского моста. На берегу меня ждала воинственно настроенная банда Паршивцев Блондинки. Я даже не заметил, что забрёл на их территорию, а зайти на территорию Паршивцев было плохой затеей. Таких, как они, лучше не злить.

Я и мои друзья знали это.

Пару лет назад Наки продал одному из них оловянный чайник, сказав, что он серебряный. В обмен он получил две броши из настоящего серебра, которые позже продал на рынке в Уайтчепеле менее чем за полчаса. Выручка была солидной: хлеб, сыр, мёд и даже пара не слишком гнилых яблок.

Когда Паршивцы поняли, что их надули, они так разъярились, что Тод едва не лишился уха, защищая Наки. Нам удалось удрать лишь благодаря полицейским, которых привлекли яростные вопли, доносившиеся с поля боя.