Туман на болотах - [19]
— О Боже! — пробормотала я. — Лучше бы я была полноценной левшой.
— Что значит — полноценной? — Брет уже вернулся и искал что-то в аптечке первой помощи.
Он осмотрел рану и оторвал пластырь длиной три или четыре дюйма.
— Дело в том, что я пишу левой рукой и всегда пользуюсь левым карманом, но все остальное делаю правой.
— Отчего так произошло?
— Мать говорила, что, когда я была маленькой, она всегда перекладывала вещи из моей левой руки в правую. Никто не объяснил ей, что она поступает неправильно. Я много лет противилась этому, но она все-таки победила. Теперь я сама не знаю порой, какой рукой пользоваться.
— Правда? Вероятно, Трейси, этим объясняются многие ваши внутренние противоречия и… какие-то другие вещи.
Я тотчас заняла оборонительную позицию, поскольку всегда болезненно относилась к своей «леворукости».
— Что вы имеете в виду? Какие вещи?
Он обезвреживал рану, и мне не было видно его лица.
— О, ваше поведение, вашу непредсказуемость, способность попадать в неприятности, помимо всего прочего.
Брет принялся нажимать на порез, пытаясь рассмотреть, не осталось ли еще в коже осколков.
— Судя по всему, к прочему относится моя ненадежность, привычка выбалтывать секреты, моя…
Его прикосновение причинило мне боль, и я прикусила губу. По щекам полились слезы, и одна упала на ладонь. Он поднял голову и зацокал языком.
— Зрелые, взрослые люди не плачут, когда им больно, мисс Джонс.
Его безжалостный, насмешливый тон стал последней каплей. Слезы потекли сплошным потоком, но он лишь придвинул мою руку поближе к себе и подальше от слез. Я не могла объяснить ему, почему плачу. Не могла сказать, что его близость лишает меня присутствия духа, его насмешки приводят меня в бешенство, а его прикосновения выводят меня из равновесия. И что рана, которую он нанес мне сегодня утром, гораздо тяжелее, чем та, которую он сейчас обрабатывал.
— Все в порядке, — всхлипывала я, — оставьте мою руку в покое. Я сама наклею пластырь. — И выдернула руку.
— Хочу вам напомнить, мисс Джонс, что я здесь главный. И вы будете делать так, как я скажу. Вы позволите мне наклеить пластырь, когда я закончу обрабатывать рану? — Он подвинул ко мне стул. — Садитесь.
Я села. Он наложил на рану заживляющий крем и сверху заклеил длинной полоской пластыря. А я все плакала и плакала и никак не могла остановиться. Его суровый профиль и бесчувственный взгляд будто подливали масла в огонь. Наконец он отодвинул мою перевязанную руку.
— Ради всего святого, возьмите себя в руки! Ведь не настолько же вам больно.
Мне стало еще хуже. Более того, отсутствие всякого сочувствия с его стороны вызвало к жизни проявление самых худших качеств моего характера. И забыла, что стою почти на нижней ступени в школьной иерархии.
Я подняла на директора заплаканные глаза.
— Вы жестокий человек, мистер Хардвик. У вас каменное сердце. И я не удивляюсь, — бормотала я, закрывшись здоровой рукой, — что ваша жена считала вас ж-ж-жестоким и бросила вас. Любая на ее месте поступила бы точно так же!
Внутри меня что-то перевернулось, в мои плечи немедленно впились цепкие пальцы так, что я вскрикнула от боли. Он встряхнул меня и процедил сквозь зубы:
— Если бы я не был уверен, что у вас легкий шок, я бы… я бы…
Он встряхнул меня еще раз и отпустил. Я услышала удаляющиеся шаги и поняла, что осталась одна. В пустом кабинете гулким эхом отдавались мои рыдания. Этот звук показался мне таким бесполезным и бессмысленным, что я в какой-то момент перестала плакать.
«Какой смысл лить слезы, — заговорил во мне обиженный маленький ребенок, — если никто не видит их и никто не откликнется на твой призыв о помощи?»
Сломанный глобус все так же лежал на прежнем месте. Мне так хотелось придать ему прежний вид, починив, вернуть ему и сказать: «Вот ваш мир, мистер Хардвик, снова в целости и сохранности, и даже лучше, чем прежде».
Я собрала свои вещи, взяла сумочку и пошла в раздевалку. Наложила макияж на заплаканное лицо и потухшие глаза и подумала: «Какие же чудеса способна творить косметика!»
Уэйн окликнул меня с другого конца коридора:
— Трейси, подожди! — Он догнал меня. — Что ты здесь делаешь так поздно?
— А ты? — буркнула я. Мне совсем не хотелось с ним разговаривать, и я поспешила к выходу. Но он снова догнал меня.
— Куда ты так торопишься?
В этот момент он увидел мое лицо, и я поняла, что боль в глазах косметика скрыть не способна.
— Кто тебя расстроил, птичка? Что случилось?
Я потрясла головой, желая поскорее от него избавиться:
— Ничего. Я иду домой.
Я побежала, и он догнал меня уже на стоянке машин.
— Трейси, послушай, я зайду к тебе сегодня вечером, и мы обо всем поговорим. Так будет лучше.
Я остановилась, вставив ключ в дверцу машины. Может, и правда будет лучше? По крайней мере, я смогу спросить, что он нарассказывал и кому о той ночи на болотах. Я ударилась порезанной рукой о ветровое стекло и поморщилась. Тут он увидел повязку.
— Что такое? Ты подралась с кем-нибудь?
— Да, с земным шаром. С целым миром. Он разбился вдребезги у моих ног.
— Ты шутишь! Точно шутишь? Ты ведь не разбила глобус нашего «золотого мальчика»?
Я кивнула.
— Боже мой! — воскликнул он. — Неудивительно, что он грубо с тобой обошелся. Этот глобус ему дороже всего на свете, за исключением разве только его драгоценного сына.
Элиза отчаянно влюбилась в красавца Лестера Кингса. Вот только он всеми силами старался избавиться от романтичной девушки. При каждом удобном случае Лестер унижал Элизу, да еще вздумал познакомить со своим приятелем Говардом, который подыскивал себе хорошенькую жену. Не на шутку оскорбленная маневрами Кингса, Элиза решила поквитаться с ним по-своему…
Лоррен махнула на себя рукой. Что из того, что ее называют красавицей? Ведь она не умеет быть интересной мужчинам, а ее гордость и своенравие на самом деле лишь средство защиты. Нет, ей не суждена счастливая любовь! Зато настоящие неприятности начались с той самой минуты, когда Лоррен увидела на пороге своего дома известного журналиста Алана Дерби. Она убеждена в том, что Алан, как и все газетчики, беспринципный эгоист, но еще не знает, что из-за этого ненавистного человека все в жизни полетит кувырком…
Талантливый ученый-химик Оуэн Ланг ненавидел кокеток. А еще больше — дипломированных филологов. Молодая и очаровательная Ким, к несчастью, имела диплом по английской литературе. В поисках финансовой независимости она устроилась к Лангу домработницей и, несмотря на явную неприязнь хозяина, влюбилась в этого язвительного, красивого вдовца. Сможет ли она растопить лед в сердце неприступного циника, когда все шансы — против нее?
Кэролин Лайл была умна, любознательна и очень любила свою новую работу в библиотеке. Но, к несчастью, она оказалась племянницей председателя библиотечного комитета. Ее новый босс — заведующий библиотекой Ричард Хиндон, как оказалось, ненавидел председателя так, что поклялся сделать жизнь Кэролин невыносимой. Успеет ли Кэролин за короткое время изменить мнение Ричарда о себе?
Больше всего на свете честолюбивая Линн Хьюлетт ненавидела школьных инспекторов. Еще бы! Они перекрывают кислород молодым учителям-новаторам, таким, как Линн, яростно защищая поросшие мхом традиции. Но помимо профессии у Криса Йорка оказался еще один недостаток: он считает себя великим знатоком классической музыки и ни во что не ставит мнение Линн. Каково же было удивление девушки, когда обнаружилось, что Крис великолепно играет на рояле, а ее знакомый журналист случайно разузнал, что мистер Йорк вовсе не тот, за кого себя выдает…
Рия поклялась отомстить Джерому Дауэру за то, что, став ее женихом, он вошел в доверие к ее отцу и выкачал из фирмы все деньги.Он прячется? Ну что же, пусть за него отвечает старший брат, покрывающий негодяя.Однако, вступив в борьбу с таким сильным, талантливым и страстным человеком, как Лео Дауэр, Рия сама попала в ловушку.Слава Богу, что месть иногда бывает не только жестокой, но и сладкой!
«-Перестань щекотать меня! -Тогда ты должна поцеловать меня.» Этот парень таит в себе загадку. Он красив и обаятелен, любая готова упасть в его объятия. Я знаю, что должна доверять ему, но как это сделать, когда он что-то скрывает? Как мне, простой девушке, так повезло? Почему этот парень запал на меня? Что, черт возьми, происходит?
Надевать маски, играть роли и иметь амплуа приходится не только актерам. И не только в театре. И не только на сцене… «Милый, давай в наших отношениях безалаберной девочкой все-таки буду я?». Она положила трубку. Вернее, нажала на кнопку. Одним словом, прервала связь. Пока что только телефонную, но у нее были большие планы на будущее… Заплаканное личико Зи стояло перед глазами у драматурга. По крайней мере, Зи на это надеялась. Она в совершенстве владела умением стоять перед глазами у тех, кто мог ее обидеть… Никто не станет спорить о том, что две пылинки на шкафу – это одно, а две пылинки во Вселенной – это другое? Увы, в наши довольно странные времена, те, кто держится нейтрально, вызывает больше подозрений, чем те, кто ведет себя каким-нибудь странным образом.
Грустная сказка о море, о ветре и о любви, которой не могло быть.
История о том, что иногда людям нужно покидать друг друга, осознавая при этом, насколько дорог человек. Развивать себя и свою личность, чтобы быть готовым для новой решающей встречи в будущей жизни.
Гавайи… Бирюзовый океан, буйная зелень, пьянящий воздух, сказочные пейзажи… Рай земной, да и только.Однако и в земном раю можно попасть в переделку. Особенно молоденькой наследнице многомиллионного состояния. Тут и тайная магия туземных колдунов, и козни обезумевших от запаха денег людей, готовых на все, чтобы не упустить добычу.
Чтобы найти деньги для участия в Международном конкурсе молодых исполнителей, пианистке Саше Ерохиной пришлось испытать горечь унижений и разочарований, боль утраты и остроту риска. И, когда девушка почти отчаивается, фортуна все же улыбается ей: Саша едет в Японию. Ее нелегкий труд, упорство и талант будут щедро вознаграждены, а любимый человек поймет и простит…