Тубплиер - [3]

– Направление у вас есть? – спросила девушка.

– Нет никакого направления, – ответил Влад. – Меня из военкомата прислали.

– Пятый кабинет, – сказала девушка. – Только бланочек вот этот заполните.

– Не надо мне ни в какой кабинет, – сердито отозвался Влад Гордин. – Я в командировку лечу. Дайте справку, что меня в этих ваших папках нет – и все.

– Вы нам тут свои правила не заводите, – ровным голосом сказала девушка. – Идите на рентген, пока никого нет.

В пятом кабинете было сумрачно, как в фотолаборатории. Едва различимый в полутьме врач сидел за маленьким столиком спиной к двери.

– Раздевайтесь до пояса, – не оборачиваясь к Владу, велел врач. – Вот сюда вставайте, вдохните глубоко… Не дышите… Готово. Подождите за дверью.

Сидя на деревянной скамейке, Влад подавленно рассуждал о том, что с этим врачом все равно не имело смысла ни о чем говорить: не рассказывать же ему о поездке на Камчатку! Он делает свое дело: снимает, проявляет. Сейчас закончится вся эта дурацкая история.

Врач выглянул, приотворив дверь, и Влад наконец увидел его лицо – добродушное, круглое, в круглых очках. Врачу было лет под шестьдесят.

– Идите сюда, молодой человек, – гостеприимно позвал врач. – Еще один снимочек.

Теперь Владу было указано лечь на высокий железный стол на спину. Влад ощупью улегся. Симпатичный врач бормотал что-то себе под нос. Над головой Влада знакомо заскрежетало, как будто поехал по игрушечным рельсам игрушечный поезд. Остановился и еще раз поехал. И еще.

– Все! – сказал врач. – Можете вставать. Подождите в коридоре.

Ждать пришлось дольше, чем в первый раз. В приемной появилось несколько человек: старик, мальчишка с велосипедным насосом, женщина с ребенком. Старик подсел к Владу Гордину, спросил, указывая на дверь рентгеновского кабинета:

– Там есть кто-нибудь?

Влад не хотел, чтобы симпатичному врачу мешали и отрывали его от дела, и он сказал старику со знанием предмета как сведущий человек:

– Ждите, вас вызовут.

Нельзя было мешать врачу, колдующему над его, Влада, снимками. Врач сейчас пишет приговор, оправдательный приговор, и никто не должен его отвлекать. Но этот гремящий знакомый стол – как он вообще сюда попал? Глаза он проверяет – или что? Или душу просвечивает? Четыре года назад он помог, еще как помог, и сегодня тоже поможет.

Круглолицый врач выглянул, поманил, шевеля согнутым пальцем:

– Заходите!

Кабинет освещал теперь свет матового экрана, к которому были пришпилены в два ряда лоснящиеся рентгеновские снимки. В полутьме комнаты, набитой железными углами, врач двигался легко и уверенно. Он почти порхал, как летучая мышь.

– Это хорошо, что вы пришли к нам именно сейчас. – Врач подтолкнул Влада Гордина к экрану. – У вас вспышка. Вот смотрите…

Вспышка. Какая вспышка? Где? Что вообще означает это красивое слово в темном рентгеновском кабинете туберкулезного диспансера? Вспышка чего? Ненависти? Страха? Любви? Или может, смерти? «Вспышка смерти» – убедительно звучит. Но при чем тут он, Влад Гордин? И уже наплывала уверенность, что – при чем.

– Видите? – увлеченно продолжал симпатичный врач. – Это томограмма вашего левого легкого, верхушки. Смотрите вот сюда!

На подсвеченной пленке вырисовывалась картина облачного неба, звездных туманностей. Левое легкое.

– Вот этот шарик, – продолжал врач, – туберкулома. Граната, начиненная туберкулезными палочками. При неблагоприятных обстоятельствах она взрывается и обсеменяет легкое сверху донизу. И… – И, разведя руками, врач улыбнулся беззащитно и печально.

– Я понимаю, – промямлил Влад. – А что ж вы, доктор, не боитесь от меня заразиться?

– Ваша граната запечатана, обызвествлена, – охотно объяснил доктор. – У вас закрытая форма туберкулеза. Наша и ваша задача не допустить развития процесса, не дать гранате взорваться.

– Что я должен теперь делать? – выдавил Влад Гордин.

– Для начала отдыхать не тогда, когда устали, – сказал врач, – а для того, чтобы не устать. И максимум через неделю вы поедете в туберкулезный санаторий, на Кавказ. Приходите завтра оформлять документы.

Значит, не на Камчатку, а на Кавказ. Судьба играет человеком, а человек играет в подкидного дурака.

Машинально кивнув девушке за регистрационной стойкой, Влад толкнул дверь диспансера и вышел на волю. Смеркалось.

2

Узорчатые ворота на дощатой подкладке отгораживали от града и мира туберкулезный легочный санаторий: мужской и женский лечебные корпуса, подсобные службы и обширный парк с разбросанными по нему там и сям узкими деревянными лавочками, заросший по окраинам бурьяном, с выкрашенной серебряной краской спортивной пионеркой посреди центральной клумбы. Докурив сигарету, Влад Гордин поднялся с чемодана, подхватил его за ручку и шагнул в калитку ворот.

Он не удивился бы, если б за воротами стоял охранник с ружьем. Но не было охранника, и никого не интересовало, зачем Влад Гордин прибыл на Кавказ. Как видно, сюда, за забор туберкулезного санатория, никто не заглядывал по собственной воле, без острой нужды. Со своим чемоданом Влад шагал по пустынному парку, по посыпанной кирпичной красной крошкой дорожке, довольно-таки узкой, пешеходной, предназначенной соединять пункт «А» с пунктом «Б» и не более того. Трудно было вообразить, как по этой дорожке болтаются от нечего делать загоревшие под курортным кавказским солнцем отдыхающие, как сосредоточенные парни обжимают девок на лавочках и тянут их в кусты, подальше от чужих глаз. Есть здесь, надо думать, и другие ворота, и другая дорога, асфальтированная, по которой едут служебные машины – с картошкой и капустой для кухни, с какими-нибудь, наверно, лекарствами, и эти, самые главные, с заскорузлыми носилками вдоль закрытого темного кузова. Какого, интересно знать, они цвета – труповозки? Черные, как заведено? Или под «скорую помощь» – белые, с красным крестом? И где тут морг, откуда они забирают свою клиентуру?