Туареги Ахаггара - [91]
Во-вторых, что такое «ближневосточная цивилизация»? Что вкладывает Анри Лот — историк, этнограф, «культурный антрополог» — в термин «цивилизация»? Не мог же он, право, пройти мимо напряженной многолетней полемики вокруг содержания понятий «культура» и «цивилизация», их археологического, конкретно-исторического, социологического, культурологического, философского наполнения Г И даже если предположить, что Лот употребляет этот термин в самом «обычном» смысле развитой предгосударственной или государственной письменной культуры, то какие цивилизации включает он в «ближневосточную»? Шумерскую и наследующую ей шумеро-аккадскую? Хеттскую? А как же египетская, по многим признакам объединяемая с названными выше, но существовавшая все-таки на, африканской почве? Если и ее, то вроде бы нет необходимости помещать отдаленных лингвистических предков туарегов, а значит, и берберов в целом к востоку от Египта — на Ближний Восток, когда их непосредственные предки — ливийцы — исторически засвидетельствованы к западу от Египта, в Ливийской пустыне. Кроме всего прочего культурные общности, которые можно с достаточной мерой условности объединить под названием «ближневосточные цивилизации» (все-таки во множественном, вряд ли в единственном числе), просуществовали без малого три тысячелетия. К какому времени следует отнести гипотетический уход праберберов из зоны этих ближневосточных цивилизаций и их появление в Ливийской пустыне? Ни на один из этих вопросов автор даже не пытается ответить…
Зато по мере дальнейшего изложения недоумение читателя, даже элементарно лингвистически грамотного, возрастает. «А. Бассе… сомневается в наличии родства (берберских языков. — А. М.) с семито-хамитской языковой семьей, поскольку заимствования (les etranges) оттуда крайне незначительны», — пишет А. Лот. Возможно, здесь терминологическая небрежность, и имеются в виду элементы, общие с семито-хамитскими языками, которые можно посчитать заимствованными из последних в берберские языки, если отрицать их родство между собой. Но ведь именно черты, унаследованные от общего предка, и являются критерием родства. Вряд ли правомерно называть заимствованными сходные черты (в лингвистике они называются изоглоссами) в языках, традиционно рассматриваемых как родственные, не приведя никаких доводов в подтверждение противоположной точки зрения.
И наконец, еще одна цитата. «Морфология имени в берберском, — утверждает А. Бассе, — настолько чужда семито-хамитской, что, даже если бы его родство с этой языковой группой было доказано (далее А. Лот цитирует А. Бассе. — А. М.), осталась бы значительная масса слов… неизвестного происхождения». Здесь приведены два совершенно разнородных аргумента. Родство обычно не устанавливается без сопоставления морфологической структуры, в том числе именной, и, если бы родство берберских языков с семито-хамитскими было доказано, это означало бы, что морфология имени в берберском отнюдь не чужда семито-хамитской. Вместе с тем наличие большого пласта лексики «неизвестного происхождения», т. е. слов, не имеющих закономерных параллелей в родственных языковых группах и тем самым необъяснимых из общего праязыка, еще ничего не доказывает. Все дело в том, какие это слова. Если они относятся к так называемым «культурным терминам», т. е. названиям растений, животных, орудий труда, предметов одежды, утвари, культовых предметов и т. д., иначе говоря, к лексике, легко заимствуемой, обычно вместе с обозначаемым предметом или понятием, то, установив язык, из которого происходят подобные слова, примерное время и пути заимствования, мы можем реконструировать целые фрагменты истории заимствующего языка и говорившего на нем народа. К родству же языков все это не имеет отношения.
Одним из главных критериев родства наряду со сходством грамматических структур (причем обязательно родственных материально, фонетически, т.е. этимологически тождественных, иначе мы примем за родство чисто типологическое сходство) является тождество единиц так называемой базисной лексики, установленное на основании регулярных звуковых соответствий между словами сопоставляемых языков. При этом наличие таких регулярных звуковых соответствий само по себе еще не доказывает родства: звуки в словах, заимствованных из языка А в язык Б в один и тот же период, могут подвергаться в дальнейшем тем же изменениям, что и звуки в исконных словах языка Б, вместе с тем постепенно изменяется и фонетика языка А, а значит, исходные формы заимствованных некогда слов станут со временем звучать по-разному в этих двух языках, но их звуки будут вполне регулярно соответствовать друг другу. Слова же базисной лексики заимствуются из языка в язык лишь в исключительных случаях, и этимологическое тождество основной массы таких слов в разных языках — гарантия родства этих языков; более того, чем выше процент совпадений в базисной лексике, тем теснее родство языков (на этом принципе построена глоттохронологическая, или лексико-статистическая, методика установления языкового родства). К словам базисной лексики относятся названия частей тела; термины родства, кроме нескольких основных типа «папа», «мама», «дядя», «баба», совпадающих по звучанию (но не всегда по значению: во многих афразийских языках, например, ЬаЬа значит «отец») в огромном числе языков мира и объясняющихся из «лепетного» детского языка; названия основных явлений и объектов окружающейприроды (таких, как «вода», «камень», «солнце» и т. п.); наиболее распространенные прилагательные («большой», «длинный», «хороший», «белый», «черный» и т. п.); глаголы («есть», «пить», «умирать», «стоять» и т. п.) и другие группы слов.
