Тщеславие - [32]

— Не спешите, вскоре так и будет. Только я еще не решил, что мне приятнее — чтобы вы все сняли с себя сами или предоставили это мне.

— Черт побери, — пробормотала Октавия, не зная, что сказать еще.

— Как вы думаете, снег пойдет? — вежливо осведомился лорд Руперт.

— Надеюсь, что нет. — Ее голос задрожал от смеха. — Передать вам устриц?

— Если не трудно. — Он положил себе на тарелку устриц. — Полагаю, мы могли бы торжественно отпраздновать наш брак в субботу, если только на это время у вас не назначено более важных дел.

Октавия проглотила устрицу целиком.

— Ох!.. Кажется, нет, сэр.

— Вот и прекрасно. И в тот же вечер счастливые молодожены переедут на Довер-стрит.

Так скоро! Совсем не остается времени, чтобы подготовить отца. Но тревожиться о таких мелочах сейчас уже не было сил. Она расплатится по счетам с миссис Форстер, выкупит все, что еще осталось в залоге у Джебедиа, — но думать об этом сейчас она не могла.

— Я дам вам денег, чтобы вы отдали все ваши великие долги, — спокойно произнес Руперт, нарезая говяжий язык.

Как ему удавалось каждый раз читать ее мысли? Октавия отмахнулась от этого вопроса так же легко, как и от предыдущих. Только захотелось узнать: из каких средств? Но она тут же выкинула все из головы. Корабль вел Руперт, и она станет следовать проложенным им курсом.

— Вам нравится опера? — вежливо поинтересовался ее кавалер.

— Если это только не Глюк, — не сбиваясь с такта, ответила она. — Ненавижу Глюка.

— Вероятно, он кажется вам тяжеловатым, — серьезно согласился Руперт и принялся разделывать оленью ногу. — Но нас должны видеть в опере. Придется снять ложу на сезон.

— Конечно. Но я предпочла бы драму. Однажды мне пришлось видеть Гаррика в «Гамлете».

— Да, его смерть в прошлом году стала настоящей утратой для сцены. — Руперт положил ей кусок оленины.

В течение всего ужина он поддерживал непринужденный, ни к чему не обязывающий разговор. Сначала Октавии показалось, что это своеобразная игра, но потом девушка поняла, что Руперт испытывает ее: сможет ли она достойно вести себя при дворе.

— Ну как, прошла? — спросила Октавия, когда Табита убрала тарелки и поставила на стол десерт — творожный пудинг и блюдо с яблоками.

Руперт улыбнулся:

— Что прошли?

— Сами прекрасно знаете.

— Нортумберленд и Шордич не самые известные места, где воспитывают придворных дам.

— Нортумберлендское общество весьма утонченное, — заметила Октавия, откусывая яблоко.

— А вам, как я вижу, дважды одного и того же повторять не приходится, — похвалил он ее. — Вы легко себя чувствуете в свете?

— Вполне.

Руперт кивнул и откинулся на спинку стула.

— Хорошо, покончим с этим и перейдем к самым важным урокам нынешнего вечера. Не возражаете, мисс Морган?

По спине пробежал холодок.

— Собираетесь обучать меня искусству совращения, чтобы я могла применить его против вашего врага?

— Нет, — поправил он, — скорее искусству получать удовольствие, даже если вы даете его другим.

Он взял ее за плечи. В потемневших глазах вспыхнула страсть. Октавия почувствовала, как напряглось его тело.

— Я хочу тебя, — шепнул он. — И только тебя. Октавия облизала пересохшие губы, она пылала, будто в лихорадке.

— Научи меня всему. В этот раз я буду знать, что происходит.

Что-то мелькнуло в его глазах, как будто тень сожаления, но уже в следующее мгновение все исчезло.

— Идем.

Руперт взял ее за руку и повел по темному холодному коридору в спальню.

Закрыл за собой дверь, задвинул тяжелый засов. Смущенная Октавия нерешительно стояла посередине комнаты — стыдливая, как девственница в первую брачную ночь. Она была уже женщиной, но та пригрезившаяся ей страсть не дала чувства освобождения. Она не решалась ответить на призыв, засветившийся в его глазах, когда он сделал к ней шаг.

— Замерзла? — Он взял ее руки и начал их растирать.

Октавия беспомощно пожала плечами.

— И замерзла… и вся горю. — Внезапно она вырвала руки. — Я смущаюсь и чувствую себя глупой, потому что не знаю, что делать. Снять платье?

Руперт улыбнулся.

— Мне было бы это приятно. — Он отошел, и, не отрывая от нее глаз, прислонился к каминной полке.

Чувствуя на себе его взгляд, Октавия нерешительно присела на краешек кровати, чтобы снять башмаки, но потом быстро встала, расстегнула платье, и оно соскользнуло к ногам. Под ним была лишь полотняная нижняя юбка, рубашка и шерстяные чулки. Корсет, кринолин и множество нижних юбок в Шордиче не требовались. Октавия сорвала с себя юбку, спустила чулки, потом, поколебавшись с минуту, с решительным видом сняла через голову рубашку и бросила ее на пол.

— Что дальше? — Октавия подняла голову и с вызовом встретила его взгляд.

— Дальше? — Руперт подошел к ней. — Дальше, мисс Морган, вот что. — Он легко положил ладони ей на плечи, и Октавия почувствовала, как крошечные язычки пламени обожгли ее кожу.

— Хочешь, я сделаю то же, что только что сделала ты для меня? — Он улыбнулся, и его взгляд скользнул по ее телу.

— Это хоть как-то уравняет наши права. — Октавия хотела ответить небрежно, но сама не узнала свой голос.

— Пойдем к огню. — Руперт потянул ее к камину, подальше от пронизывающих сквозняков.

Теперь спине стало жарко, а груди по-прежнему зябко. Она чувствовала, как затвердели соски — то ли от холода, то ли от наготы, то ли от того, что она видела.