Трупный цветок - [13]

– А что она имеет в виду под словом «он»? – Огорд указала на развёрнутое письмо. – Что за «он», который якобы связывает вас?

Элоиза пожала плечами.

– Должно быть, адвокат, – сказал Бётгер. – Наверно, вы с ним как-нибудь пересекались.

– Да нет, не думаю.

– Может быть, он когда-то был твоим информантом в каком-нибудь деле? Или, может быть, ты когда-нибудь давно встретилась с ним на вечеринке, а потом забыла об этом? – спросил он.

Элоиза подняла бровь.

– Встретилась на вечеринке?

– Да, а почему нет? Такое вполне себе, чёрт возьми, могло произойти.

– Ну нет, такого никак не могло произойти!

Снова повисло молчание.

Огорд нарушила его:

– Она использует одну и ту же прощальную фразу в обоих письмах. Она пишет: «Если уж я лишена возможности лично видеть тебя, Элоиза, то, по крайней мере, подари мне сладость твоего образа в твоих высказываниях».

Элоиза кивнула и положила два письма рядом друг с другом, чтобы Бётгер тоже мог посмотреть.

– Это какая-то чересчур торжественная формулировка, – сказала Огорд. – Что это вообще значит?

– Понятия не имею. После первого письма я попыталась загуглить фразу, вдруг бы это что-то дало. Но нет. Поэтому я провела свой собственный анализ, – сказала Элоиза, открывая блокнот. Она показала им, что написала.

Я лишена возможности лично видеть тебя.

Я в бегах и не могу встретиться с тобой лично.

Подари в твоих высказываниях.

Напиши обо мне!

Сладость твоего образа.

Ты – журналист, а значит, можешь быть объективной.

– Но, блин, я не знаю. – Она тут же захлопнула блокнот. – Это не самый безукоризненный анализ, поэтому я могу ошибаться.

– Сладость твоего образа. Сладость? – сказал Бётгер. – Немного странно звучит.

Огорд, казалось, не слушала, глядя в пространство невидящим взглядом. Спустя какое-то время она проговорила:

– Если она действительно имеет в виду, что ты должна быть объективна и написать о ней, значит, она хочет сказать, что всё, что писали о ней раньше, – неправда.

– Ты же не думаешь, что она может быть невиновна? – спросила Элоиза.

– Не знаю. Но я считаю, что тебе нужно попробовать начать с самого начала, как будто ты ещё ничего обо всём этом не знаешь. Кто выступал информантами по этому делу, скажем, в 2013 году?

– Много кто, разные люди.

– Например?

– Например, мать Анны Киль, друзья и коллеги Кристофера Моссинга и Анны Киль, представители семьи Моссинг, пара её старых школьных учителей. Там длинный список.

– Ну вот, я думаю, оттуда тебе и стоит начать. Встречайся с ними со всеми по очереди и не думай пока об обвинениях. Пусть полиция сушит мозги над этим. Просто сосредоточься на своей статье и посмотри, куда это тебя приведёт.

Элоиза почувствовала, как телефон завибрировал во внутреннем кармане.

Это была эсэмэска из исследовательского отдела.

– Ты говоришь, что мне не стоит переживать, – сказала она, пробегая глазами сообщение. – А ведь с тех пор, как я отучилась на журналиста, никто никогда не знал моего адреса, и когда я сегодня утром попросила Мунка постараться всеми возможными способами найти в Интернете информацию о моём месте проживания, он ничего не нашёл.

Она посмотрела на своих собеседников и пожала плечами.

– Откуда Анна Киль знает, где я живу?

7

Пока Элоиза вела машину по Страндвейен в сторону Ведбека, у неё было время собраться с мыслями. Особняки вдоль побережья стояли друг за другом, как домино, каждый за кованым железным забором с монограммами, достаточно мощным, чтобы не пускать незваных гостей, но не слишком частым, так чтобы прохожие могли любоваться роскошными садами.

Жемчужно-белый гравий захрустел под колёсами корпоративного «Форда Фокус», взятого в редакции, когда она свернула во двор к огромному светло-серому дому. Он скорее напоминал роскошные загородные дома из американских фильмов о хорошей жизни, нежели привычные постройки в стиле функционализма, совершенно бездушные или стоявшие вдалеке пале, нелепые в своей помпезности. Это был деревянный дом в стиле нантакет с белыми окнами со ставнями и раскладкой, а по периметру его окружала веранда.

«Сюда бы ещё Дайан Китон в соломенной шляпке, бежевые и белые ткани в интерьер, кухню в зелёных тонах и много солнечного света – вот это, я понимаю, дом», – подумала Элоиза.

Она припарковалась рядом с «Ягуаром» цвета «серебристый металлик», который сиял в полуденном свете, и направилась ко входной двери. Возле двери не было звонка, только медный дверной молоточек в форме якоря. Через несколько секунд после того, как Элоиза постучала, дверь открыла молодая азиатка в тёмном платье до колен. Она оглядела гостью с головы до ног.

– Чем я могу вам помочь?

– Добрый день, меня зовут Элоиза Кальдан, я ищу Эллен или Йоханнеса Моссинг.

– Господин Моссинг, к сожалению, не дома, но госпожа Моссинг здесь. Вам назначена встреча?

– Нет, боюсь, я пришла без предупреждения, – улыбнулась Элоиза.

– Что мне передать госпоже Моссинг?

– Дело касается её сына.

Элоиза ожидала какой-нибудь реакции от молодой женщины, но та ничего не сказала. Она открыла дверь пошире и пригласила Элоизу войти.

– Будьте любезны подождать здесь.

И ушла из холла.

Элоиза слышала, как где-то в доме громыхала рок-музыка. Это явно был саундтрек к фильму. Она оглядела холл: большой открытый камин, который, похоже, никогда не разжигался, и широкая лестница, ведущая на второй этаж.