Такие речи не понравились полицейскому. Он недовольно и нехотя пробурчал:
— Ежели без суда жить, так только одно и будет: побежит петушок-огонёк с крыши да на крышу. И больше ничего. Тогда и вовсе порядка на земле не станет.
Неизвестный воскликнул:
— Как раз тогда-то порядок сам собой наладится. Никто никого обижать не посмеет. Погорят одни люди начисто, зато другие жить научатся!
На хуторе вслед уехавшим глядели хозяин и хо-зяйка. «Скоро те двое, — думали они, — доберутся до развилки: одна дорога ведёт в деревню, другая сворачи-вает в лес. Куда повернёт полицейский?»
Телега повернула к лесу.
Незнакомец вскинул на полицейского удивлённый взор и спросил:
— Лесом, никак, поедем?
— Да, лесом, — ответил полицейский.
Вскоре они скрылись за опушкой, телегу мотало в колее, как лодку на волнах.
Хозяин принялся за починку плуга. Он чинил плуг возле избы, на деревянной колоде.
Недолго ещё телеге ехать лесом, скоро кончится лес, пойдёт деревня. Сколько их сейчас на возу? Один? Два ли?
Прогремел выстрел.
Второй, третий! Глухое эхо пронеслось над тихими домами — словно град ударил из низкой тяжёлой тучи. Хозяин выпустил топор; тот упал, зарылся в щепки.
Что-то там, в лесу?
Вечером в лесу нашли застывший труп. Убитый лежал среди вереска, на спине, с открытыми глазами, слегка разинув рот. На губах рядами лепились мухи. Ствол у одного из деревьев был в крови, а на земле, недалеко от колеи, валялась длинная верёвка.
Крестьянин-помолец, обнаруживший труп, узнал в нём полицейского.
Неизвестный исчез, как в воду канул.
