Трудный путь в будущее - [8]

Слушая министра, я вспомнил такой случай. Находясь в 1969 году в Кабуле, я как-то поехал в парламент, чтобы взять интервью у депутата Бабрака Кармаля, возглавлявшего тогда парламентскую фракцию НДПА. В тот день должно было состояться заседание обеих палат. Однако когда я пришел, то увидел, что зал заседания пуст. По коридору степенно прохаживались несколько депутатов. Решил, что заседание кончилось. Оказывается, нет.

— Заседание опять не состоялось, — разводя руками, сказал Б. Кармаль. — Депутаты не явились. Нет кворума.

— Почему же так произошло?

— Вновь должен был голосоваться законопроект о повышении налога на скот и поливные земли. Вот депутаты и не пришли. Теперь этот вопрос откладывается как минимум на целый год.

Забегая несколько вперед, скажу, что этот законопроект так и не был утвержден. К нему прежние власти больше не возвращались.

С. А. Кештманд продолжал свой рассказ. В стране усиливалось недовольство. Афганистан то и дело потрясали забастовки и крестьянские волнения. Правящие круги (это особенно ярко проявилось в середине шестидесятых годов) стремились прежде всего к беспредельному обогащению в ущерб решению национальных задач. Государственный аппарат бездействовал, погрязнув в коррупции и взяточничестве. Иностранная помощь разворовывалась. Монархический режим не в полной мере использовал те благоприятные возможности, которые давало Афганистану сотрудничество с Советским Союзом, с другими социалистическими державами.

Разложение довольно сильно задело и армейскую верхушку. Взятки — «бакшиш» — стали нормальным явлением. Без взятки невозможно продвинуться по службе, получить новое воинское звание. Даже за орден была установлена негласная ставка. Жаловаться невозможно. Офицер, который посмел бы предать гласности случай «бакшиша», был бы изгнан из армии. Существовала как бы круговая порука взяточников.

Стихийные бедствия 1970–1972 годов усилили экономические трудности. Многие страны, в том числе и Советский Союз, не остались безучастными к судьбе афганского народа, помогли продовольствием, деньгами, одеждой. Но эта помощь в значительной мере оседала в карманах различного рода чиновников, ведавших доставкой и распределением продовольствия и товаров.

Население голодало. Но доставка зерна с пограничных пунктов под всякими предлогами задерживалась афганскими властями. Афганская транспортная компания, связанная с мошенниками, не торопилась. с перевозкой зерна на свою территорию. Афганские дельцы заявляли, что у них «не хватает грузчиков», или же емкостей для хранения грузов, или транспортных средств. Десятки тысяч тонн зерна лежали в вагонах, прибывших в Термез. Задерживались поставки продовольствия, направлявшиеся и через Пакистан.

Общественность негодовала. Честные солдаты и офицеры, рискуя жизнью, в морозы и сильные ветры пробирались через горы, чтобы доставить помощь пострадавшему населению, а чиновники-спекулянты, получив, скажем, медикаменты и продовольствие, припрятывали их, потом перепродавали все это втридорога торговцам. Нашлось немало порядочных офицеров, которые, уличив воров и спекулянтов, арестовывали их, требуя наказания. Реакция властей не замедлила: одних офицеров понизили в звании, других просто уволили из армии.

Бесчисленны примеры того, как глубоко укоренилось воровство в среде афганского чиновничества. Некоторые дороги приходилось ставить под армейский контроль, чтобы обеспечить доставку продовольственных грузов в намеченные пункты. Так, дорога от Фарахруда на Фарах была перекрыта отрядами мотострелков. Они следили за тем, чтобы на нее не сворачивали автомашины с зерном, следовавшие от Кандагара через Фарахруд в Герат. Цены на зерно в голодном Фарахе были значительно выше, чем в Герате, и спекулянты из административных служб, шая это, заставляли водителей (одних — подкупом, других — угрожая оружием) менять маршрут.

В район Герата ушло 290 тяжелых грузовиков с продовольствием для пострадавших деревень. Однако, не доезжая Кандагара, караван «исчез». Расследование началось еще при Дауде. Вскоре выяснилось, что к этому причастны некоторые его родственники. Дело закрыли. Основные свидетели — два полицейских офицера и чиновник, сопровождавшие продовольственный караван, были найдены убитыми под Кандагаром. Их трупы были завалены камнями возле дороги.

Весь 1972 и первые месяцы 1973 года прошли под знаком нарастающего недовольства. В Кабуле, Шибергане, Кандагаре и во многих других городах то и дело вспыхивали забастовки и начинались антиправительственные выступления. Участники волнений требовали принятия мер против роста цен, спекуляции и коррупции, повышения заработной платы и проведения назревших социально-экономических реформ, особенно земельной. Все это привело к тому, что в ночь на 17 июля 1973 года прогрессивно настроенные офицеры свергли монархический режим.

Наша партия, — продолжал Кештманд, — отдает себе отчет в том, что осуществить намеченные социально-экономические преобразования очень и очень нелегко. Опыта по руководству политической и экономической жизнью общества у НДПА нет. Два месяца после революции — срок недостаточный. Строительству нового общества мешает нарастающее сопротивление свергнутых сил, находящих поддержку за рубежом. Иранскому шаху, под которым заколебалась почва, не до нас. Но вот Пакистан — иное дело. Мы располагаем сведениями, что исламабадские власти уже оказывают поддержку афганской контрреволюции, готовят диверсионные отряды и другие формирования для заброски на нашу территорию.