Трудный путь в будущее - [28]

Мы присутствовали на торжественном заседании, посвященном памяти основателя первого в мире государства рабочих и крестьян. Дня через три нас принял Михаил Иванович Калинин. Нужно было срочно решить один вопрос, связанный с поставками нам советского оружия. Председатель ВЦИК сказал, что самая лучшая память о Владимире Ильиче — это выполнение его завета развивать дружбу и сотрудничество между обоими государствами.

В двадцатые годы обстановка в советской Средней Азии была исключительно напряженной. «Хищники пустыни», как тогда называли басмачей, все делали для того, чтобы не допустить упрочения народной власти. Они нападали на кишлаки, не щадя ни женщин, ни детей, сжигали посевы, уничтожали сады, взрывали арыки и плотины.

Не секрет, что в те годы афганские и советские организации, насколько позволяли условия, сотрудничали в борьбе с басмачеством, которое наносило ущерб и нашему государству. Выполняя поручения нашего посольства, я передавал полученную из Кабула информацию, которая раскрывала планы вторжения басмаческих отрядов или деятельность вражеской агентуры в Туркестане, представителям советского командования. Я горжусь, что эти сведения помогали Красной Армии громить банды Джунаид-хана, Энвер-паши, Утан-бека, других главарей басмаческого движения. Горжусь и тем, что в 1926 году командующий Туркестанским фронтом К. А. Авксентьевский в присутствии С. Буденного подарил мне именной маузер с благодарственной надписью, выгравированной на рукоятке.

По роду своей работы, продолжает Джейлани, мне не раз приходилось встречаться с такими замечательными людьми, как М. Фрунзе, Ш. Элиава, М. Левандовский, Я. Рудатак, Ю. Ахунбабаев. Вспоминая те годы, я хотел бы сказать, что патриоты, принимавшие участие в ликвидации басмачества, не щадили жизни, самоотверженно боролись всюду, куда их направляли советские организации или командиры.

Некоторое время мне с группой афганских представителей довелось жить в Ташкенте. Никогда не забуду узбекского красноармейца Касыма, состоявшего в охране нашего здания. Однажды басмачи сделали ему предложение — стать их информатором, выполнять разного рода агентурные поручения. Взамен они гарантировали жизнь и спокойствие его семье, проживавшей в кишлаке под Ташкентом. Красноармеец отверг предложение басмачей. Враги отомстили: они умертвили его жену, троих детей и отца. Утрата не сломила парня. Он ушел служить в отряды, боровшиеся против басмачей. Впоследствии он стал видным командиром Красной Армии.

Был и такой случай. По делам службы в Афганистан направлялся сотрудник афганского посольства. Под Ашхабадом на него напали басмачи. Чекисты, сопровождавшие дипломата, приняли неравный бой. Афганцу, везшему секретные документы, они дали возможность ускользнуть от преследователей. Дипломат благополучно достиг Ашхабада, оттуда его в сопровождении усиленного отряда красноармейцев доставили на пограничный пункт, где он передал пакет представителям нашего правительства. Да разве перечислить все подвиги, совершенные во имя советско-афганской дружбы!

Недавно, говорил Гулам Джейлани, я побывал в Советском Союзе, посетил памятные мне места — Ташкент, Душанбе, Ашхабад, был гостем двух колхозов. Сравнивал с тем, что было в этих районах в двадцатых годах. Благоустроенные города, электричество в поселках, газ и счастливая жизнь. Окраины царской России волей большевиков превратились в районы процветания, где люди не знают, что такое голод, нищета, эпидемии и байская плетка. Невольно я сравнивал вашу жизнь с нашей. Режим, существующий в Афганистане, не стремится к осуществлению прогрессивных преобразований. Если что и делается, то лишь как вынужденная мера. Да, режим проводит политику нейтралитета. Но это продиктовано обстановкой, складывающейся в этом районе земного шара. Альтернативы этому курсу нет.

Однако для страны и народа монархический режим стал анахронизмом, он тормозит прогрессивное развитие Афганистана. Недовольство зреет и в армии, и в широких слоях общественности Афганистана. Студенческие волнения, рабочие забастовки, которые то и дело вспыхивают в городах, тому убедительное доказательство. Забастовки были и на нашем джангалакском предприятии. Даже в деревнях, население которых запугано помещиками, опутано всякими предрассудками, участились случаи неповиновения властям, выступления против феодалов.

Помолчав, он продолжал:

— Некоторое время назад я подготовил для издания свои мемуары — это плод многолетней работы. В этих мемуарах я подчеркиваю, что Афганистан должен дорожить отношениями с Советским Союзом, быть верным своим обязательствам. Я также упрекаю режим в том, что он мало делает для того, чтобы улучшить положение крестьян, ускорить раскрепощение женщины. Министерство информации взяло рукопись, которая была у меня в единственном экземпляре, обещав ее просмотреть. Время шло. Мое терпение иссякло. Я обратился с личной просьбой к министру сообщить о судьбе рукописи. Министр принял меня и заявил, что ничего не знает о существований рукописи. Чиновника, которому я вручил книгу, в министерстве уже не было — он давно находился на дипломатической работе где-то в странах Ближнего Востока. Рукопись исчезла.