Трудный путь в будущее - [2]

Назим проставил в паспорте въездную визу, скрепив се печатью даудовского режима, — новой печати в консульском отделе не было. На следующий день я вылетел в Стамбул местной линией, а там пересел на самолет афганской авиакомпании «Ариана», совершавший полеты из Лондона в Кабул. По пути в Афганистан самолет приземлился в тегеранском аэропорту, чтобы пополнить топливом баки. Предполагалось, что пробудем здесь не больше часа, а задержаться пришлось почти на сутки.

В чем дело? Тегеранские власти заявили, что экипаж самолета провозит оружие и наркотики. Под этим предлогом они осмотрели салоны самолета, обыскали все, что можно обыскать, — вплоть до сливного бачка в туалете. Затем они выгрузили багаж пассажиров и провели его досмотр. Ничего незаконного не было обнаружено. Тем не менее власти отказались дозаправить самолет горючим. Переговоры затянулись на часы. Но вот наконец самолет заправлен и разрешение на вылет дано.

Полтора часа полета, и мы над Кабулом, залитым ослепительным солнцем. С громадной высоты город, окруженный ледяными пиками Гиндукуша, невероятно красив. Панораму столицы рассекает узкая лента голубой реки, которая делит город на две части. Скользнув вдоль глинобитных строений, улиц и парков, река исчезает за городом, в темной пропасти скал, оставляя за собой радугу брызг.

Самолет делает крутой разворот и словно ныряет вниз, нацелившись на бетонную аэродромную полосу, зажатую с двух сторон горными кряжами. Через несколько минут он подруливает к отделанному белым мрамором зданию аэровокзала. Аэропорт сооружен при технико-экономическом содействии нашей страны, о чем напоминает мемориальная плита на фронтоне аэровокзала.

В открытые дверцы самолета врывается настоянный на горных травах свежий ветер. На борт поднимается пограничник, проверяет паспорта прибывших, а затем приглашает всех пройти в зал прилета, отгороженный от остальных помещений стеклянной перегородкой.

Зал аэропорта переполнен. Одетые по-европейски афганцы (это, как сообщает мне таможенник, — купцы, помещики и чиновники), служившие при прежней администрации, покидают страну. Они не признали новую власть, а та не препятствует их выезду. Вывоз вещей ни по весу, ни по количеству не ограничен. Введена лишь предельная сумма иностранной валюты — не более трех тысяч долларов, а также драгоценностей — стоимостью до десяти тысяч на одного человека. Не так уж и мало, если учесть, что многие из отъезжающих имеют счета в зарубежных банках. Замечу, когда в соседнем Иране в феврале 1979 года пришли к власти исламские фундаменталисты, то ни валюты, ни драгоценностей они не разрешали вывозить. Все, что отъезжающие имели при себе, даже обручальные кольца и женские украшения, отбиралось.

Таможенные и прочие формальности заняли немного времени. И вот я на шумной привокзальной площади, забитой «волгами», «тоётами», «фордами», «фольксвагенами». Автострада, обсаженная кипарисами, пирамидальными тополями, ведет в город. Несколько минут езды — и слева показались здания микрорайона, в сооружении которого участвовали наши специалисты. По правую руку идут глинобитные дувалы-заборы, за которыми виднеются жилые дома.

Революционные события наложили свой отпечаток на облик и жизнь города. Ограды и стены домов сплошь оклеены лозунгами, приветствующими Апрельскую революцию, портретами Нур Мухаммада Тараки, призывами поддержать политику народного правительства. Красные флажки на капотах автомашин, на дугах лошадей в упряжках. В толпе, заполнившей улицы, юноши и девушки. вооруженные винтовками и автоматами, а в их стволах горчат веточки роз. Из динамиков на электрических столбах, а то и просто на деревьях, доносятся марши.

На обочине шоссе перед въездом на площадь Пуштунистан уткнулся в кювет бронетранспортер, развороченный снарядом. Возле него, разложив на сорванной дверце свой нехитрый инструмент, восседает уличный парикмахер. Он подстригает бороду осанистого вида таджику в засаленном полосатом халате.

Возле «парикмахерской» пристроился торговец морковным соком. На лотке механическая соковыжималка. Подходят прохожие. Торговец заправляет в машинку морковку, энергично крутит ручку — в стакан, который даже не ополаскивается, льется оранжевого цвета сок. Затем из проржавленного ведра, прикрытого сверху мешковиной, достаются кусочки битого льда и добавляются в стакан. Над торговцем и прохожими крутятся тучи зеленых мух. Меня берет оторопь. Люди же спокойно пьют стакан за стаканом морковный сок, вытирая потные лица.

Сворачиваем на улицу, ведущую к гостинице «Кабул отель». Над входом — огромный транспарант. На языках дари и пушту выведено: «Соотечественники! Будьте бдительны! Враг не дремлет. Защитим завоевания Апрельской революции, избавившей нас от тирании, бесправия и нищеты. Сплотимся вокруг Народно-демократической партии!»

Возле входа — стенд с расклеенными распоряжениями Революционного совета и правительственными постановлениями. Выделяется приказ военного коменданта Кабула, призывающий население соблюдать порядок в вечернее и ночное время, когда вступает в действие комендантский час.