Трудный переход - [53]
Радист принес ему телеграмму, полученную из Кзыл-Орды:
«Банда в районе, где вы находитесь. Накануне столкнулась с вашей правофланговой группой. Движется в направлении Мынбулака. Преследуйте, прикрывая возможные места отхода».
Молдабай собрал отряд, прочитал им радиограмму и провел с ними инструктаж о дальнейших действиях:
— Время клонится к вечеру. Ночью мы не можем двигаться по следам. Тронемся рано утром, одновременно прочесывая отдельные участки. Наступает самая ответственная пора операции. Будьте готовы ко всяким неожиданностям. Саке, на вас по-прежнему лежит ответственность по изучению следов. Токе, вы будете проводить группы к местам, где скорее всего могут укрыться бандиты. Караван будет двигаться за нами под усиленной охраной. Повторяю, банду надо атаковать с ходу. Иначе она выиграет время и ускользнет от нас. Помните, что каракумские степи, барханы, такыры и заросли для них — как дом родной. В ответственные моменты каждый будет принимать решение и действовать самостоятельно. Смотрите, не растеряйтесь!
Он закончил инструктаж. Оперативная группа Ермекова до захода солнца поужинала, подготовилась к дороге и расположилась на отдых.
К этому времени подоспел сеанс радиосвязи с оперативными группами на флангах. По рации Молдабай передал им следующие указания:
«Банда движется в сторону местности Мынбулак. Прочесывайте вероятные места ее появления. Мы находимся в районе Кулжумура. С утра двинемся по следам. Куда они выведут, пока неизвестно. Докладывайте по расписанию».
И снова с наступлением утра оперативная группа Молдабая вышла в путь. Позади осталось уже много километров, промелькнуло много холмов и сопок.
Саржан двигался вперед, словно по проторенной дороге. На краю такыра, где вообще не было никаких следов, он неожиданно остановился и стал осматривать ровное, глинистое дно такыра. Затем стал оглядывать местность вокруг себя.
Молдабай встревожился, подъехал к старику:
— Что произошло, Саке? Потеряли следы?
— Они все-таки пытаются запутать нас. В такырах обычно следы сохраняются плохо, а после дождя они вообще исчезают. Я спешился, чтобы убедиться, те ли это следы на такыре, что привели нас сюда. Да, это так. И теперь, чтобы не сбиться, надо смотреть не около себя, а далеко вперед. Тогда следы превращаются в блестящую полосу. Почему? Потому, что такыр образуется в низменности в результате стока глинистых дождевых вод. Вода в такыр не впитывается, а испаряется с поверхности. Глина же тонким слоем засыхает. Когда проезжают по такыру, верхний слой стирается, и такой след хорошо заметен издали. Посмотри, сынок, вперед!
Молдабай действительно увидел серебряную нитку следов, переливающуюся в лучах солнца.
— Это и есть их след, — сказал Саржан, — но они хитрецы, как я погляжу. До такыра след тянется в одном направлении, а потом уходит совсем в другую сторону. Петляют, путают следы. Вот увидите, где-нибудь подальше они вновь повернут в сторону.
Когда до конца такыра оставалось не более ста метров, Саржан опять остановился и подозвал к себе Молдабая:
— Вот здесь они повернули направо, скоро должны выйти из такыра. Потом они, видимо, снова возьмут то направление, в котором ехали раньше.
Проводник был прав. Следы банды вывели из такыра в пески. Дальше они тянулись по холмам и терялись в зарослях тальника.
Саржан здесь опять спешился, немного прошел пешком вперед, раздвигая заросли, внимательно осмотрел почву, затем вернулся и сказал Молдабаю:
— Поехали, след есть.
— Где же тут след, Саке, здесь только одни заросли? — полушутя, полусерьезно спросил Молдабай.
— Следы тут есть. Я их нашел. А теперь снова посмотри внимательно далеко вперед, в том направлении, куда я сейчас ходил. Нет ли там чего-нибудь интересного?
Молдабай посмотрел в ту сторону, но ничего примечательного не обнаружил.
— Обрати, сынок, внимание на травы. Только смотри подальше.
Молдабай еще внимательнее вгляделся в том направлении, которое указывал старик, и ответил:
— Вижу какую-то блестящую полосу.
— Вот это и есть их след. Травы с течением времени покрываются пылью. Когда по ним проезжают, пыль стряхивается, и в этом месте трава блестит ярче, чем в других. Там, где блестит трава, обязательно найдется чей-нибудь след. Охотники по таким признакам нередко определяют, где лежит раненый зверь.
Оперативная группа вскоре пересекла заросли, которые, хоть и хранили в себе тайны следов, оказались бессильными перед человеческим опытом, перед его знанием природы.
Позади осталась еще одна сопка. Вдруг Саржан одной рукой дал знак остановиться всем, а другой прикрыл рот, давая понять, что разговаривать и шуметь нельзя.
Все замерли, встревоженные поведением старика. Молдабай тихо подъехал к нему. Саржан стоял около кучка совершенно свежего конского помета, от которого еще отдавало паром. Осмотрев следы, Саржан сказал:
— Только что нам навстречу ехали четыре всадника. Одну лошадь они вели на поводу. У них есть верблюд и собака. Это такие же следы, которые мы видели в Кулжумуре. Они постояли здесь, не спешиваясь, резко изменили курс и поехали в направлении Мынбулака.
— Не иначе, они заметили нас! — прервал его Молдабай.
В начале семидесятых годов БССР облетело сенсационное сообщение: арестован председатель Оршанского райпотребсоюза М. 3. Борода. Сообщение привлекло к себе внимание еще и потому, что следствие по делу вели органы госбезопасности. Даже по тем незначительным известиям, что просачивались сквозь завесу таинственности (это совсем естественно, ибо было связано с секретной для того времени службой КГБ), "дело Бороды" приобрело нешуточные размеры. А поскольку известий тех явно не хватало, рождались слухи, выдумки, нередко фантастические.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Повседневная жизнь первой семьи Соединенных Штатов для обычного человека остается тайной. Ее каждый день помогают хранить сотрудники Белого дома, которые всегда остаются в тени: дворецкие, горничные, швейцары, повара, флористы. Многие из них работают в резиденции поколениями. Они каждый день трудятся бок о бок с президентом – готовят ему завтрак, застилают постель и сопровождают от лифта к рабочему кабинету – и видят их такими, какие они есть на самом деле. Кейт Андерсен Брауэр взяла интервью у действующих и бывших сотрудников резиденции.
«Иногда на то, чтобы восстановить историческую справедливость, уходят десятилетия. Пострадавшие люди часто не доживают до этого момента, но их потомки продолжают верить и ждать, что однажды настанет особенный день, и правда будет раскрыта. И души их предков обретут покой…».
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.
Предлагаемая вниманию советского читателя брошюра известного американского историка и публициста Герберта Аптекера, вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1954 году, посвящена разоблачению тех представителей американской реакционной историографии, которые выступают под эгидой «Общества истории бизнеса», ведущего атаку на историческую науку с позиций «большого бизнеса», то есть монополистического капитала. В своем боевом разоблачительном памфлете, который издается на русском языке с незначительными сокращениями, Аптекер показывает, как монополии и их историки-«лауреаты» пытаются перекроить историю на свой лад.