Трудный переход - [36]

— Старшего зовут Кенес, совсем большой уже. А вот этого батыра — Женис. Дочку мы назвали Бахыт: она родилась в счастливое время и пусть не знает горя. — А теперь встречайте гостей, дети.

Караман и Зауре расцеловали детей. Зауре подвела детей Жарлыбая к своим сыновьям:

— Играйте дружно, не ссорьтесь.

К вечеру в юрте Жарлыбая собрались гости. Пришли старые друзья Карамана: Алимбай, Шалхарбай, Торетай, а с ними Суранши. Они тоже недавно вернулись с фронта и по случаю приезда Карамана надели солдатскую форму, поблескивая орденами и медалями. Встреча была и радостной, и грустной. У всех позади были фронт, ранения, госпитали. Многих друзей они недосчитались… Под Москвой погибли Тогатай, Жарылкап, Елубай.

— Да, война… Наши друзья отдали свои жизни за Родину. Это были смелые и честные джигиты. Пусть они навсегда останутся в нашей памяти…

Слезы застлали глаза Карамана, остальные тоже не смогли удержаться.

Бибигуль, наливавшая чай, нарушила тягостное молчание:

— Кайнага! Слезами друзей не вернете. Живые люди должны думать о жизни. Вы всегда были твердым человеком. Погибшие джигиты были веселыми, жизнерадостными людьми, и им бы не понравилось ваше уныние и ваши слезы. Мы должны мужественно переносить свое горе.

Слова женщины отвлекли мужчин от тягостных раздумий. Суранши выпрямил плечи, поднял голову, Бибигуль, заметив это, рассмеялась:

— Ой, Суранши, вот сейчас ты действительно настоящий джигит. Оставайся таким всегда!

Суранши смущенно улыбнулся и, не выдержав насмешливого взгляда Бибигуль, отвел глаза в сторону.

— Джигиты бывают разные. Когда батыр храбро сражается на поле боя, говорят: «Вот джигит». Когда человек бережно хранит свою честь, совесть и достоинство, говорят: «Это джигит». Когда в беде человек подает руку другому, или совершает добрый поступок, его тоже называют джигитом. Кто же наш кайны? — улыбаясь и не сводя глаз с Суранши, спросила Бибигуль.

Суранши не нашел подходящего ответа и снова опустил голову. Шалхарбай обратился к Жарлыбаю:

— Слушай, Жарлыбай, твоя жена учинила бескровную расправу над нами. Раньше мы, как огня, боялись острого язычка нашей женеше Зауре, теперь у нас два серьезных противника.

— Не признавай, Шалхарбай, поражения раньше времени. Мы все же мужчины. В конечном итоге побеждает сила. А сила на нашей стороне, — вступил в разговор Алимбай.

— Посмотрите, как он вытянул свою верблюжью шею. Верблюд, Алимбай, конечно, сильнее нас, но за стол же его не посадишь. Сила мускулов разрушает слабину, а сила языка — твердыню, — ответила ему Зауре.

Все весело засмеялись.

Караман посмотрел на жену, глаза его по-прежнему были серьезны:

— Зауре, умница моя. Наши слезы не от слабости. Мы должны всегда помнить о тех, кто остался на поле боя и уже не вернется домой.

Ферма колхоза расположились в местности Тенгиз. Кочевья и пастбища ее, расположенные вокруг, были богаты травами, скот быстро набирал вес.

Наступил август — время откочевки к Сырдарье. Неподалеку от реки была центральная усадьба колхоза. Животноводам надо было сдать мясо и шерсть, а затем — на зимовку в пустыню Кызылкум.

Работы было много, и Караман с утра до поздней ночи был в седле. Неожиданно из районного центра прибыл нарочный и сообщил, что председатель райисполкома вызывает председателей колхозов и заведующих фермами. На совещании им стало известно, что в Каракумской пустыне действует состоящая из дезертиров и бывших уголовников вооруженная банда, которая нападает на фермы, угоняет скот, отбирает одежду и продовольствие. Были случаи убийства активистов и колхозников. Недавно она столкнулась с Карагандинской оперативной группой, но, прекрасно ориентируясь на местности, сумела ускользнуть. Не исключено, что у преступников есть сообщники в аулах.

Вернувшись на ферму, Караман срочно собрал чабанов и рассказал об этой тревожной новости.

— Откочевку начнем завтра. Главное сейчас — бдительность и осторожность. Двигаться и останавливаться нужно только группами. У кого есть ружья, приведите их в порядок. В любой момент мы должны быть готовы к нападению, — закончил свое сообщение заведующий формой.

К Караману обратился Суранши. Он был взволнован, голос его прерывался:

— Ага, я уже рассказал товарищам, что сегодня в местности Шыганак к моей отаре подъехали четыре всадника. За плечами винтовки. Стали спрашивать, кто я такой, какая тут расположена ферма. Я, по своей простоте, все им рассказал. Сейчас, конечно, каюсь. А потом, по обычаю, пригласил их в аул на чай. Один из них зло усмехнулся и сказал: «Если поедем в твой аул, зарежешь по барану на каждого. А сейчас мы в твой аул не поедем. Очень торопимся. Берем из твоей отары четырех баранов, считай, что ты нас угостил». Он только взмахнул рукой, и его люди тут же поймали самых лучших баранов, бросили их поперек седел и ускакали. А вожак на скаку обернулся и крикнул: «Не жалей баранов! Скоро они все будут нашими!» Я стою, руки-ноги онемели, язык будто прилип к гортани. И ничего, друзья, я не мог сделать… — голос Суранши дрожал.

— Успокойся, Суранши. Ты не виноват. Сейчас, видно, без серьезных столкновений не обойтись. Договоримся с соседними фермами держаться вместе: в одиночку нам с ними не справиться.