Трудные годы советской биологии - [72]
почти рядом в статье «Ганди» читает:
«Роль Г <анди>
в национально-освободительном движении отражала предательскую позицию крупной индийской буржуазии и либеральных помещиков»
и далее:
«Г <анди> предал народ и помог империалистам подавить восстание» (1952).
Иначе о Ганди написано в 3-м издании БСЭ:
«Индийский народ глубоко чтит память Г., убежденного борца за дело нац<иональной> независимости. В советской историч. литературе до сер. 50-х гг. допускались неправильные оценки роли Г. …».
У представителей гуманитарных дисциплин есть все основания уделить внимание тому, как освещала БСЭ различные разделы их науки.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
История лысенковщины не имеет отношения к истории биологии как науки. Это материал к политической истории нашей страны. В нем на примере биологии показаны губительные последствия некомпетентного, безответственного вмешательства руководства страны в развитие науки.
Лысенковщина охватила всю нашу страну и даже вышла за ее пределы. Это трудно объяснить лишь незаурядной личностью Лысенко и его исключительной способностью держать высокие партийные и советские инстанции в непрерывном ожидании чуда от внедряемых им в сельское хозяйство негодных мероприятий, несмотря на то, что они неизменно проваливались одно за другим. Решающее значение имела роль Сталина в лысенковской эпопее. Для Сталина, страдавшего неутолимой жаждой власти, весь мир делился на две части: на его, сталинскую, империю, и на все остальное. Наука тоже должна быть разделена на нашу — сталинскую, единственно материалистическую, передовую и буржуазную, отживающую лженауку. Наши науки были обязаны постоянно бороться со своими буржуазными антиподами. Для этого они сами должны были быть едиными, монолитными и самоочищающимися от различных отклонений. С гуманитарными науками было проще, с точными, естественными много сложнее. Попытки соорудить свою физику и химию не увенчались успехом. Биология занимала как бы промежуточное положение между точными и гуманитарными науками. Благодаря таланту Лысенко, при активной помощи философов, удалось создать свою передовую мичуринскую биологию, сулящую блага нашему разваливающемуся сельскому хозяйству, и противопоставить ее «идеалистической бесплодной буржуазной биологии».
Текст доклада Лысенко на августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г. был предварительно просмотрен, отредактирован и одобрен лично Сталиным. Тем самым мичуринская биология была признана единственно правильной биологией. Предстояло нашу биологию очистить от немичуринских направлений. В 1952 г. в печати Лепешинская сообщила, что Сталин лично одобрил ее «новую клеточную теорию». Профессор М. Г. Ярошевский, выступая в Институте истории естествознания и техники АН СССР 29 октября 1987 г. на заседании «Круглого стола», посвященного «Павловской сессии» 1950 г., сообщил, что сам видел рукопись основного доклада Быкова с собственноручными пометками Сталина. «Павловская» физиология была поставлена в один ряд с мичуринской биологией.
Сталин активно участвовал в создании мичуринской биологии с ее разветвлениями, потому что она полностью соответствовала его общей стратегии, независимо от непосредственных материальных выгод, которые мичуринская биология обещала стране. Ведь преследуя основную цель — создание и расширение своей империи, Сталин не считался ни с материальными, ни с людскими потерями. Ему также должно было импонировать то, что одна из двух основных аксиом мичуринской биологии — передача по наследству приобретенных свойств — соответствовала высказанной им еще в 1906 г. в одной фразе симпатии к неоламаркизму. Обсуждая в статье «Анархизм или социализм?» возникновение качественных изменений из количественных, он писал: «Об этом же свидетельствует в биологии теория неоламаркизма, которой уступает место неодарвинизм». Таким образом, мичуринскую биологию можно было рассматривать как дальнейшее развитие его, сталинской, идеи.
Считается, что Лысенко создал мичуринскую биологию при поддержке Сталина. Более правильна другая формулировка: Сталин создал с помощью Лысенко свою сталинскую биологию, названную мичуринской. На иной почве основывалось влечение к Лысенко Н. С. Хрущева. Он искренне и непоколебимо уверовал в полезность его практических рекомендаций.
При жизни Сталина принудительное внедрение мичуринской и вытеснение истинной биологии происходило не только в Советском Союзе, но и в тех социалистических странах, где его диктат был достаточно силен. Однако через границы этих стран мичуринская биология, естественно, не перешагнула, несмотря на то, что стенографический отчет августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г. был переведен на английский, немецкий, французский, испанский языки, а фундаментальный труд Лысенко «Наследственность и ее изменчивость» американцы издали сами на английском языке без всяких комментариев. Книга Лысенко в них не нуждалась. Некоторые называли Лысенко Гришкой Распутиным нашего времени. Это неправильно. Подобные сопоставления употребляют для того, чтобы подчеркнуть, усилить какую-либо особенность человека. Сравнение же с Распутиным лишь ослабляет образ Лысенко. Распутин был аферистом гораздо меньшего калибра. Правильнее другая метафора. Я называл лысенковщину РОЭ (реакция оседания эритроцитов) нашей страны. Повышение РОЭ — показатель развития патологического процесса в организме
В монографии на основе совокупности русских и иностранных источников исследуется одно из основных направлений внешней политики России в период, когда происходило объединение русских земель и было создано единое Русское государство, — прибалтийская политика России. Показаны борьба русского народа с экспансией Ливонского ордена, сношения Новгорода, Пскова, а затем Русского государства с их основным торговым контрагентом на Западе — Ганзейским союзом, усиление международных позиций России в результате создания единого государства.
Книга посвящена одной из самых драматических страниц русской истории — «Смутному времени», противоборству различных групп служилых людей, и прежде всего казачества и дворянства. Исследуются организация и требования казаков, ход крупнейших казацких выступлений, политика правительства по отношению к казачеству, формируется новая концепция «Смуты». Для специалистов-историков и широкого круга читателей.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.