Трудные годы советской биологии - [14]

Через 2 года, 22–24 апреля 1952 г. состоялось еще одно сборище — «Конференция, посвященная проблеме развития клеточных и неклеточных форм живого вещества в свете теории О. Б. Лепешинской». Оно было созвано AMН СССР, Отделением биологических наук АН СССР с участием вузов и научно-исследовательских институтов Минздрава СССР. На конференции царило полное единодушие, и ни один участник не подверг сомнению учение Лепешинской. Из 37 докладчиков 25 в первой конференции 1950 г. не участвовали. Таким образом, за это время Лепешинская существенно пополнила ряды своих приверженцев, среди которых было немало настоящих ученых, для которых все было ясно.

Установление диктатуры Лысенко и Лепешинской в основных разделах биологии удовлетворило их честолюбивые и материальные стремления, а также приносило большие выгоды их приближенным. Вместе с тем такая организация науки вполне устраивала партийные и правительственные инстанции, так как облегчала управление наукой и охрану ее от вредных влияний буржуазной науки и чуждой идеологии. Пример Лысенко и Лепешинской поставил на очередь реорганизацию по той же схеме еще не охваченных областей биологии. Более всего для такой реорганизации созрела физиология. Рецепт был известен. Требовался лидер, при нем активный боеспособный штаб, затем авторитет покойного общепризнанного классика-ученого, именем которого можно прикрыть деятельность лидера, и, конечно, подлежащий разгрому лагерь ученых, стоящих на методологически порочных позициях. Роль покойного покровителя физиологии могла быть поручена только великому И. П. Павлову, лишенному возможности защитить свое доброе имя.

Сперва было неясно, кто станет во главе единственно правильного направления. Претендентов было в сущности двое: академики К. М. Быков и А. Д. Сперанский. Окончательное решение этого вопроса должно было быть принято в высоких инстанциях, после чего следовало по образу и подобию августовской сессии 1948 г. и майской сессии 1950 г. организовать сессию с предъявлением утвержденного вождя физиологии и выявлением ученых, совершавших методологические ошибки в своей научной и организационной деятельности. Однако в отличие от двух предыдущих сессий, где профессиональных ученых сокрушали неучи, втершиеся в доверие партии и правительству, в предстоящей сессии одни профессионалы-ученые должны были осудить других, также профессиональных ученых.

Один из раундов борьбы между командами Быкова и Сперанского происходил в Ленинграде на открытых заседаниях Ученого совета Института экспериментальной медицины АМН СССР 4 и 5 апреля 1950 г. Тема заседаний — «О павловском направлении в советской медицине». Было заслушано 3 доклада — Д. Н. Насонова «Преодоление вирховианства в учении о клетке», К. М. Быкова «Перспективы развития идей Павлова в области медицины» и С. В. Аничкова «Павловские принципы в применении к изысканию новых лекарственных веществ». Для участия в заседаниях из Москвы прибыли посланцы Сперанского — М. Г. Дурмишьян, О. Я. Острый и А. Ю. Броновицкий. Они выступали с рядом критических замечаний в адрес Быкова, а Броновицкий в последнем своем выступлении, предвкушая победу лагеря Сперанского, сказал, что борьба, которую они ведут за учение Сперанского о роли нервной системы в трофике и целостности организма, будет состоять из трех фаз: первая — это дискуссия по методологическим вопросам, вторая будет касаться пересмотра научных исследований, воспитания медицинских кадров, поведения врача у постели больного, третья же фаза будет фазой оргвыводов.

Однако партия Быкова имела явные преимущества. Работы его и его сотрудников были ближе к основному направлению павловской школы, чем коллектива Сперанского. Сперанский, как и Быков, был в прошлом учеником Павлова, однако, работая в направлении патофизиологии, пытался создать свою собственную концепцию о первостепенной роли нервной системы в «организации и развитии» болезни. Она была изложена в его монографии «Элементы построения теории медицины» (1937), но связь ее с павловским учением не была достаточно подчеркнута. Кроме того, штаб Сперанского был явно менее представителен и обладал меньшей пробивной активностью. В результате ЦК ВКП(б) поручил руководство и организацию сессии академику Быкову.

И вот 28 июня 1950 г. разразилась «Научная сессия, посвященная проблемам физиологического учения академика И. П. Павлова». Она была организована АН СССР совместно с АМН СССР. Задачей сессии являлось подчинение идеям павловской школы (в том виде, как их понимали официально признанные наследники) всей физиологии, теоретической медицины и вытекавшей отсюда клинической практики. Сессия длилась шесть дней. После выступлений президента АН СССР С. И. Вавилова и вице-президента АМН СССР И. П. Разенкова состоялись два доклада — К. М. Быкова «Развитие идей И. П. Павлова (задачи и перспективы)» и А. Г. Иванова-Смоленского «Пути развития идей И. П. Павлова в области патофизиологии высшей нервной деятельности».

На августовской сессии вводный доклад Лысенко назывался «О положении в биологической науке», в действительности же речь шла лишь о мичуринской биологии, поскольку другая биология признавалась лженаучной. На Павловской сессии вводные доклады по названию касались лишь павловской физиологии и патофизиологии, но подразумевалось, что непавловская физиология и патофизиология не должны существовать. В этом было сходство обеих сессий. Вслед за докладами в дискуссии выступили 81 оратор из 209 записавшихся. Работа сессии вылилась в осуждение тех ученых, которые уклонились от павловского пути, тех руководителей, которые не обеспечили дальнейшее развитие павловских идей, тех, которые недооценивали приоритет Павлова в своей деятельности, тех, кто не давал должного отпора буржуазным физиологам, тех, кто стоял на ошибочных методологических позициях. Пожалуй, точнее всего главную задачу сессии (помимо организационной) выразил выступивший в прениях профессор А. В. Лебединский (он занял кафедру физиологии Военно-медицинской академии после ухода Л. А. Орбели), сказав, что она должна обеспечить