Сказанным, конечно, не исчерпываются ни принципы, ни приемы футурологической литературы. Их можно было бы назвать больше. Но каждый раз прогноз заключается в проецировании этих принципов в будущее с соответствующими экстраполяционными поправками. Именно так и появился на свет знаменитый прогноз комитета, изучавшего состояние лондонского транспорта в 1872 г. Было предсказано, что к 1972 г. город будет погребен под слоем лошадиного навоза. И этот прогноз был обоснован не хуже, чем многие прогнозы в наши дни: с 1801 по 1851 г. Лондон вырос в три раза; в середине века в нем жило 2,5 млн. человек и один миллион лошадей, каждая из которых производила шесть тонн навоза в год.
Прогноз транспортного комитета опирался на предположение, что в 1972 г. сохранятся те же переменные и те же связи между ними, что и сто лет назад, то есть будут действовать те же «принципы». Аналогичным образом строятся и многие со временные прогнозы, с той лишь разницей, что транспортники из Лондона, не имевшие в своем распоряжении ЭВМ, оперировали с линейными зависимостями и несколькими переменными, а современные эксперты учитывают сотни переменных и линейные зависимости между ними.
Дело же заключается в том, чтобы внутри существующей сегодня структуры обнаружить другую, содержащуюся в ней подспудно. Найти принципиально другое членение действительности, которое может стать актуальным завтра. Это членение (организация переменных) могло уже выступать в прошлом, смениться новым, быть забытым и появиться вновь. Советский историк Л. Н. Гумилев, например, утверждает, что для понимания таких взрывообразных исторических процессов, как великое переселение народов, возникновение мировых религий, образование гигантских империй, существенно членение человечества на социально-биологические единства — этносы, в пределах которых скапливается и освобождается энергия особого вида — «пассионарная» энергия[1]. Членение на этносы существует параллельно с членением общества на классы и социальные прослойки, которое определяется экономическими отношениями, и, как учит исторический материализм, является необходимым для понимания социально-экономического развития общества.
Мы не знаем, какое членение будет актуальным для следующего этапа истории, который будет через сто лет, через тысячу, а тем более через десять тысяч, но уже само сознание того факта, что развитие может опираться на другое, не известное еще нам «членение», на иные, неведомые еще принципы, защищает нас от узости и догматизма, которым так привержена зарубежная футурология.
