Трудная позиция - [56]

Проходя мимо клуба, Вашенцев услышал знакомый, негромкий, с хрипотцой голос:

— Олег Викторович! На минутку!

С крыльца библиотеки со стопкой журналов спускался полковник Осадчий. «Вот уж совсем некстати», — подумал Вашенцев.

— А я звонил вам, — сказал Осадчий. — Но в дивизионе — нет, дома — тоже нет. Хорошо, что поймал. Так это о вашей жене статья в журнале напечатана? Молодец, мужественная женщина. И дела у нее, как видно, неплохие. Хотя бы рассказали когда-нибудь. Нельзя же укрывать таланты.

Вашенцев смотрел на полковника, ничего не понимая: какая статья? В каком журнале?

— Да вы что, не читали?! — удивился Осадчий.

Вашенцев растерялся:

— Н-нет, н-не читал.

— Ну как же! Геолог Ирина Вашенцева. Она ведь?

— Да, конечно. Если геолог — она.

— А я полагал, что вы уже в курсе. Ну держите. — Осадчий протянул Вашенцеву тонкий зеленоватый журнал. — Идите читайте. Потом вернете.

— Спасибо, — машинально произнес Вашенцев и уже на ходу внимательно посмотрел на обложку журнала с изображением лесов и кранов какой-то новой большой стройки.

В своем кабинете, не раздеваясь, он торопливо отыскал статью с загадочным названием «Легенда о красивом камне», прочитал начало:

«На письменном столе лежит маленький темно-зеленый камень с множеством не тускнеющих от времени блесток. На прикрепленной к нему бумажной полоске написано: «Усть-Кин. Пойма Большой Тунгуски». Когда школьный учитель из Уссурийска нашел этот редкий образец природных отложений, Ирине было семь лет. Она по-детски радовалась волшебному цвету и блеску отцовской находки. Но шли годы, и красивый камень, подобно богатой сказочной шкатулке, все раскрывал и раскрывал перед любопытной девочкой свои драгоценные клады...»

Вашенцеву сделалось душно. Расстегнув шинель, он откинулся на спинку стула и так сидел минуту, другую с закрытыми глазами, точно дремал. У него было раздвоенное чувство: статья об Ирине радовала его и вызывала новое огорчение, от которого было неуютно и очень досадно. Вновь наклонившись над журналом, Вашенцев стал читать дальше. Статья заканчивалась словами Ирины:

«Сейчас у меня много дел. Нужно успеть за зиму исследовать все, что собрано прошедшим летом. И не только исследовать, но и сделать заключения, выводы, наметить маршруты новых поисков. А когда наступят весенние дни, я скажу, как всегда: «Здравствуйте, глухие таежные тропы!»

— Да, конечно, тайга, поиски, исследования... — Вашенцев размял папиросу, чиркнул спичкой и выдохнул большое облако синего дыма. В голову лезла терзающая мысль: «Может, все-таки нужно было разрешить Зинаиде Васильевне привезти Леночку? Должна же дочь знать своего отца. Да и скучает она, наверное: все с бабкой и с бабкой».

И Вашенцев с какой-то особенной остротой почувствовал свое одиночество.

21

В штаб округа Забелин приехал на другой день, утром, и едва успел предъявить дежурному офицеру командировочное удостоверение, как встретился с командующим. Генерал-полковник Мартынов, проходя мимо, вдруг остановился, приветливо протянул руку:

— Здравствуйте, Андрей Николаевич. Давненько мы с вами не встречались.

— Да, — сдержанно ответил Забелин.

— Пойдемте ко мне, что ли, — предложил Мартынов. — Посидим, потолкуем.

В новом скоростном лифте они поднялись на пятый этаж и вошли в просторный кабинет, посредине которого стоял длинный, покрытый зеленым сукном стол. Яркие солнечные лучи щедро падали на гладкий паркетный пол, на стены и на высокую суховатую фигуру командующего.

Уже немало лет прошло с тех пор, как Забелин впервые встретился с Мартыновым, а выглядел генерал-полковник все так же — стройным и очень моложавым. Только, поседевшие на висках волосы и небольшой коричневый шрам от осколков возле правого уха выдавали в этом человеке воина-ветерана, участника былых сражений. Забелин знал, что Мартынов участвовал в боях под Сталинградом, на Орловско-Курской дуге, а в конце войны командовал крупным соединением знаменитых «катюш», сыгравших немаловажную роль в прорыве немецких укреплений на Днепре и под Кенигсбергом. Зная он и о том, что, несмотря на свой солидный возраст, Мартынов до сих пор увлекался спортом. Даже иногда участвовал в лыжных соревнованиях со штабными офицерами. Раньше Забелин смотрел, на это увлечение командующего скептически: какие, дескать, соревнования в такие годы, чудачество... Но сейчас он подумал об этом с легкой завистью: «Молодец все-таки генерал-полковник, не сдается и форму спортивную сохраняет. Выходит, и годы не мешают».

— Ну проходите, проходите, прошу, — сказал Мартынов, показав глазами на стул, и сам охотно устроился рядом с гостем. — Рассказывайте, что там у вас нового? В программу укладываетесь? Успеваемость не падает?

— Да, пока идем нормально, товарищ командующий. Донесения мои последние видели, наверное?

— Видел, видел. И то, что писал ваш секретарь парткома начпуокру, тоже видел. Что-то он о первом курсе уж очень забеспокоился? Говорит, нет достаточного внимания к молодым курсантам. Вы знаете об этом его мнении или нет?

Забелину не хотелось поддерживать разговор об Осадчем, но уклониться от вопроса командующего было невозможно.