Трудная книга - [185]

Труд-бремя и труд-радость. И в эту радость превращает труд искра нравственного смысла, вносимого в него человеком. Конечно, эта искра рождается в труде, но для того, чтобы она не погасла, чтобы она превратилась в горение, нужно что-то еще, нужна общая нравственная атмосфера, царящая в душе человека и поддерживающая это горение. Так только соединение углерода с кислородом рождает пламя.

Так вот, найти эту искру, которая осветит и освятит труд-работу, труд-обязанность и даже повинность и превратит ее в труд-творчество, в труд — жизненную потребность и душевную радость, и сделает его, таким образом, подлинно человеческим, — в этом и заключается высокая историческая задача коммунистического воспитания.

Великолепен в этом отношении пример Ленина, Маркса. Кому не известна их титаническая трудоспособность, но разве именно ее нужно класть в основу личности этих колоссов человечества? В основе их личности лежит высокая нравственная идея, идея борьбы, непримиримости, а отсюда вырастает нравственная потребность труда и из нее уже — сам труд, как длительное и целенаправленное волевое напряжение. Только великая идея рождает великую энергию. Идея, нравственный смысл, нравственная потребность — вот что лежит в основе деятельности человека, и именно эта нравственная потребность заставляет его «достигать высоких показателей», именно эта потребность заставляет его добиваться «мастерства рук» и окрашивает в свой цвет это мастерство. «Мастер — золотые руки» — это не просто хороший специалист, это художник своего дела, а для всякого художника его дело — это прежде всего его нравственный долг, смысл его существования.

В труде человек проявляет себя как производитель ценностей, он производит больше, чем потребляет, дает обществу больше, чем берет от него, и в этом чудодейственном свойстве труда суть и источник человеческого прогресса. Но как производит, во имя чего работает человек — в громадной степени зависит от того, как он вообще понимает свою жизнь, как относится к людям, как и на чем строит свои отношения с ними. Человек, который в основу этих отношений кладет свое «я», «эго», может производить любые центнеры и тонны продукции, но производить их он будет в конечном счете для себя, для своих личных, порой корыстных и даже низменных целей, нравственная ценность этого труда будет ничтожна. И наоборот, любой труд приобретает нравственную силу у человека, который моральную основу своей жизни вообще видит в принципе: давать людям, обществу больше, чем получаешь сам.

В первые годы революции люди приходили от станка и сохи и брались за руководство хозяйством, финансами, справлялись с любым делом, потому что у них была вдохновляющая идея. Но представьте себе человека, который пришел с университетским дипломом, но без высокой идеи и цели, и он прежде всего займется оборудованием своего кабинета. И не этим ли, не забвением ли нравственных критериев, не сужением ли широты и высоты нравственных понятий и требований, не заменой ли их какими-то внешними показателями и формами, объясняются в какой-то мере и наши трудности, и недостатки, и малая иной раз действенность наших воспитательных усилий в работе с молодежью?

Приведу один очень простой, но интересный пример. Лена Блинова, школьница, моя соседка. Это чудесная девочка, нравственно чистая, внутренне богатая, устремленная, большая любительница биологии — вечно она возится с цветами, производит какие-то опыты. Она, конечно, комсомолка, и вдруг ее стали замечать в обществе девочки совсем другого склада, легкомысленной, распущенной, заподозренной даже в воровстве. Стали упрекать ее в этом, проработали на комсомольском собрании — с кем ты водишься? Куда идешь? А не заметили нравственной стороны дела: в краже та девочка была не виновата, но пятно на нее легло, и она еще больше отшатнулась от класса и хотела совсем уходить из школы. Лена решила ее поддержать и так подействовала на нее всею своею личностью, что они подружились — они вместе занимались, учили уроки, новая подруга ее в результате стала лучше учиться и вести себя, пошла, вслед за нею, в биологический кружок при Московском университете и вообще стала другим человеком.

Во время перемены в школе два приятеля, забравшись в укромный уголок, курят. Третий подсмотрел и, чтобы выслужиться перед учительницей, шепнул ей об этом. И учительница на классном собрании начинает прорабатывать… кого? Курильщиков. А ведь нужно было бы наоборот. Курить вредно, а доносить подло — в этом опять-таки нравственный смысл факта. Уж если ты решил бороться с курением, скажи об этом, честно, открыто глядя в глаза. Нам нужны борцы, а не кляузники.

Ставит учительница тройку ученику. На самом деле его ответ тройки не заслуживает, но над душой висит пресловутый процент успеваемости, отчет, районная конференция, на которой этот процент будет определять лицо ее класса и ее школы. И за всем этим забывается нравственный смысл этого чиновничьего порождения — ведь дети все это знают и участвуют в этой трагикомедии, построенной на лжи и фальши, и у них воспитывается — скрытно, невольно, но воспитывается — безответственность, фальшь, нечестность, стремление достигнуть успеха легкими путями.