Трубадуры, труверы, миннезингеры - [36]

Это место поэмы в высшей степени интересно как точная картина современного певцу быта. Тьерри вручил Карлу свою лосиную перчатку. Обе стороны — и Ганелон, и Карл — представили поручителей. Пока улаживали все, что следовало уладить по закону, бойцы сидели на принесенных с этой целью скамейках. Уговорились. Привели коней, принесли крепкие доспехи. Перед поединком и Пинабель, и Тьерри отстояли обедню, приобщились и получили от священника отпущение грехов и благословение. При этом оба они одарили церковь богатыми приношениями. После этого бойцы подошли к Карлу. На них надели брони и шлемы, к сапогам прикрепили шпоры, к бедрам привесили мечи, дали им щиты и копья. Все присутствующие были в сильнейшем волнении…

Сначала Пинабель и Тьерри бились на копьях. Сшибка была страшная: поломались щиты, лопнули подпруги, и оба противника пали на землю. Тогда они схватились за мечи и стали биться пешими. После продолжительной борьбы Тьерри нанес противнику смертельный удар. Господь решил дело: Ганелон — преступник, изменник. Теперь уже никто не протестует против его казни. Графа Ганелона четвертовали, его поручителей также постигла позорная казнь. Были повешены палачом и все поручители Пинабеля.

Окончив суд над Ганелоном, Карл призвал к себе епископов и объявил, что привезенная им из Испании пленница Брамимонда выразила желание принять христианскую веру. Епископы просили, чтобы государь назначил ей восприемниц из знатнейших придворных дам. Испанская царица была окрещена в Ахене и наречена Юлианой. Песнь прибавляет, что царица сделалась христианкой по своему глубокому убеждению.

«Песнь о Роланде» стоит особняком в среде других chansons de geste. Она поражает живописностью и силой языка, целостностью композиции, мощью пронизывающего ее патриотизма. Детище феодального уклада, она переросла его и возвысилась над ним.

Рютбёф

Рютбёф, один из величайших поэтов французского Средневековья, был современником Людовика Святого и Филиппа Смелого. Личность Людовика Святого слишком замечательна, чтобы можно было пройти мимо нее, не сказав о ней ни слова. Характерной его чертой, которая прежде всего бросается в глаза, является его необыкновенное, почти мистическое благочестие. И днем, и ночью в продолжение нескольких часов он весь отдавался горячей молитве. Его вера доходила до фанатизма, В этом отношении любопытны следующие строки, написанные его биографом Жоанвилем[89]: «Я говорю вам, сказал раз король об евреях, никто не должен спорить с ними, кроме очень хорошего клирика; если же светский человек услышит, как они злословят христианство, он обязан действовать в защиту веры только своим мечом и так глубоко запустить его в живот хулителя, насколько он может войти туда».

Благочестие Людовика Святого не отвлекало его, впрочем, от королевских обязанностей. Особенно заботился он о правосудии и любил отправлять его сам в среде своих советников. На Жоанвиля, а также на других лиц, близких к королю, была возложена обязанность принимать все просьбы, направляемые на имя короля. Если то или другое дело представляло какие-нибудь особенные трудности, король решал его сам. В светлые дни он располагался с этой целью в Венсенском лесу или в Парижском дворцовом саду на ковре или прямо на земле. Сюда он призывал тяжущиеся стороны, выслушивал мнения своих баронов и юристов (легистов), а потом судил дело по совести. Он был строгим и справедливым судьею не только для светских, но и для духовных лиц, и даже для епископов. По крайней мере, он отвергал все несправедливые притязания. Его правдивость не имеет подобной себе в истории. Вступив на престол, он возвратил английскому королю те провинции, которые считал несправедливо приобретенными своими предшественниками. Он был убежденным другом мира, нарушая его только для священных войн за Гроб Господень. Особенно старался он обуздать в этом, как и во многих других отношениях, своих баронов. По сравнению с другими странами Западной Европы Франция находилась в правление Людовика Святого в счастливейших условиях. Италию раздирали в это время раздоры между гвельфами и гибеллинами[90]; в Германии также происходили внутренние беспорядки, в то время как императоры ее боролись против папства; Англия страдала под управлением Генриха III, и ее бароны были вынуждены обратиться за третейским судом к Людовику в споре с собственным королем.

Само собой разумеется, что король не мог один переделать весь существовавший в его время строй и видоизменить весь склад современной ему жизни. Насилие было делом самым обыкновенным. Наконец, далеко не все подданные Людовика ценили своего короля. Жители тех провинций, которые были добровольно уступлены Людовиком Генриху III во имя добрых отношений между сюзереном и его вассалом, не могли простить Людовику Святому его уступки и долго не признавали праздника, установленного в честь него католической церковью. Много было и отдельных его порицателей в обществе, не понимавшем, как можно обходиться без насилия. А что это было за общество, мы увидим из песен трувера Рютбёфа.

Мы не знаем ни года рожденья, ни года смерти Рютбёфа. Он жил в Париже, но нет никакого основания считать его уроженцем этого города. Он сообщает нам, что женился в 1261 году, но из другого его же стихотворения мы узнаем, что брак, о котором он говорит так определенно, не был первым. Не был он и счастлив в браке. Сам поэт говорит, что опечалил им своих друзей и доставил большую радость врагам.