Тройная радость - [6]

Боль набросилась на него при воспоминании о Джеки. О годах, проведенных вместе, о смехе, шутках, прекрасном времени. Страшно подумать, что она мертва. Ненавистна сама мысль о том, что она испытала в самом конце. Ненавистна мысль о том, что ее нет рядом, и не на кого вопить и возмущаться.

Стремясь подавить мятущиеся мысли, он глянул на Дайну и увидел в ее глазах ту же боль, которую она не успела спрятать. И он был вынужден вспомнить, что она потеряла сестру.

– Мне очень жаль. Насчет Елены.

– Спасибо, – вздохнула она. – И простите меня за то, что подала в суд, не поговорив сначала с вами.

У него вырвался короткий смех:

– С чего это мы вдруг стали такими учтивыми?

– Возможно, долго это не продлится, – усмехнулась она.

Кон подумал обо всем, что предстоит уладить: тройняшки и их благополучие. Его все еще бурлившая ярость из-за того, что он стал жертвой беззастенчивой лжи, и должен был согласиться:

– Возможно, нет.

Дайна снова кивнула.

– Так что теперь будет?

– Будем стоять по противоположные стороны забора, – предположил Коннор.

– По крайней мере, честно.

– Я во всем предпочитаю честность. Ложь никогда не приводит ни к чему хорошему.

Он не сказал того, что хотел, но судя по выражению лица Дайны, она поняла намек. Ложь ее сестры и Джеки привела их сюда, впутала в ситуацию, которая с каждой минутой становилась все более неприглядной.

Коннор пришел за детьми. Нужно поступать правильно, независимо от того, кто стоит на пути. В числе последних была Дайна Кортес.

У него все сжалось внутри, когда он услышал взрыв смеха из другой комнаты.

Боже. Он стал отцом, но истинное значение этого еще не улеглось в мозгу. У него было всего несколько часов, чтобы попытаться привыкнуть к тому факту, что все изменилось после того, как он вскрыл конверт от адвоката Дайны.

Он помог Джеки и Елене по своему желанию. Просто считал, что неплохо бы участвовать в жизни ребенка, скорее в качестве снисходительного дяди, чем отца. Но теперь все было по-другому, и им придется приспосабливаться к новым обстоятельствам.

– Так что, перемирие? – спросила Дайна.

Кон немного подумал. Он все еще злился, и сомневался, что скоро остынет. Зато, по крайней мере, мог похоронить этот гнев настолько, чтобы сделать все, как полагается. Постараться, чтобы о его детях заботились. Он не знал, как впишется в будущее Дайна. Но лучше держать ее поближе, пока все не выяснится.

Когда она нервно переступила с ноги на ногу под его неотступным взглядом, он наконец согласился:

– Перемирие. Пока.

Из другой комнаты донесся долгий пронзительный вопль, к которому присоединились два других, так что вскоре оттуда звучал сверливший уши слаженный хор.

– Какого…

Дайна уже побежала туда и, не оборачиваясь, бросила на ходу:

– Вы же хотели быть отцом? Вот он, ваш шанс!

Кон едва справился с нервозностью и пошел за ней. Черт, да за последние несколько лет в семействе Кингов произошел настоящий демографический взрыв! Каждый раз, когда родные собирались вместе, передавали детей из рук в руки, так что он успел привыкнуть к плачущим малышам. Тот факт, что это ЕГО дети, несколько усложнял положение. Но он мог справиться.

Его малыши. Его дети.

Что-то непонятное сжало сердце, и он наконец понял и посочувствовал всему, через что прошел брат, когда узнал о своих ребятишках. В то время Коннор сопереживал, сострадал и выслушивал исповеди. Но теперь понял: насколько подобные моменты изменяют жизнь. Похоже, он должен извиниться перед Колтом.

Но несмотря на то, что попал в весьма непростые обстоятельства, он все же был достаточно мужчиной, чтобы наслаждаться видом уходившей Дайны. Попка у этой женщины роскошная.

Яростно тряся головой, Коннор велел себе опомниться и пошел следом. И хотя идти было совсем недалеко, он чувствовал себя так, будто это самое длинное в его жизни путешествие. От холостяка к отцу. От одиночки к семейному человеку.

И он еще не был уверен в том, что испытывает по этому поводу.

Войдя в кухню, он огляделся, отмечая белые стены, черные столы и мазки красного в узоре занавесок, висящих на окне, в тостере и блендере на стойке. Но сейчас его интересовал не дом. Вместо этого он сосредоточился на дальнем конце большой квадратной комнаты. Там, в манежиках, были тройняшки.

Одна из них, девочка, встала, слегка покачиваясь, сжимая перильца манежа и завывая, как банши. При виде Дайны малышка затопала ножками, словно маршируя на месте. Дайна подхватила ребенка и обернулась к Коннору.

– Сейди, познакомься с папой.

По щекам девочки ползли слезы. Легкие черные локоны обрамляли лицо, и сердце Коннора раскрылось так быстро, так окончательно, что он ощутил физическую боль и мгновенно пробудившуюся к жизни родственную связь при виде этого крошечного существа, которое помог создать. Цвет волос у нее от Кингов, но форма глаз – совсем как у Елены. Как у Дайны.

Малышка перестала плакать и мгновенно расплылась в кокетливой улыбке, которая вцепилась ему в сердце с такой же силой, с какой ее пальчики цеплялись за футболку Дайны.

Та молча отдала ему девочку и отвернулась, чтобы взять мальчишек. Они прижались к ее плечам.

– Им нужно поменять памперсы, и, поскольку они уже пообедали, пора купаться. Потом сказка на ночь и спать, а мне просыпаться от бесконечных криков.