Тройка - [25]

Старуха шла, бормоча себе под нос. Затем нагнулась и подобрала обломок кирпича.

— Не может быть, чтобы мы были здесь заперты совсем одни.

— А почему бы и нет?

— Должны же быть где-то рядом другие камеры, а в них — другие заключенные.

— И что дальше, даже если они и есть?

— Значит, можно отсюда вырваться и бежать. Раньше или позже, но можно. Можно найти выход.

— И как это нам поможет?

— Кто-то другой может знать, как отсюда вырваться.

Старуха прищурилась, разглядывая кирпич, который вертела в руках.

— Я не могу на это рассчитывать. Некоторые тюрьмы бывают слишком хорошо защищены от побега.

— Тебе просто не хватает воображения, — подумал джип.

Старуха вскочила. Джип поспешно отъехал назад.

Алекс бросил в него кирпичом, но не добросил. Джип выехал на улицу и, поспешно набирая скорость, помчался прочь.

— Да, ты можешь сбежать, — сказал ей вслед Алекс, — но все равно не скроешься от смерча. А после того как он закончится, я размозжу тебе голову, Ева, и разжую ее. И подарю тебе такой терновый венец, что на всю жизнь запомнишь.

Ева направилась назад к центру города и заехала в короткий тупичок в стороне от дороги. Древние качели стояли позади изгороди. Она сшибла мусорный бак, чтобы снять раздражение.

— Он — зло! — пожаловалась она. — Если бы только Наоми и я могли бросить его, отрезать, как вредную опухоль, зажать парой хирургических щипцов и покончить с ним одним ударом.

Все это время Наоми быстро бормотала про себя.

— Для каждого действия необходимо пять условий. Первое — выбор места действия, второе — выбор исполнителя действия, третье — выбор инструмента для действия…

Ветер разметал по небу тонкие нити перистых облаков. Старуха устало тащилась по разбитой дороге у подножия гор. Алекс продрался сквозь кусты юкки и полосатые кактусы, теперь город оказался позади него, внизу. Он присел на камень, испытывая приступ бешеного тупого гнева. Слова пролетали у него в голове подобно бесконечно вращающейся велосипедной цепи.

Если бы только кто-то из нас оказался снаружи. Если бы Наоми могла умереть от воспаления, Ева — от обезвоживания, а я мирно ржавел в какой-нибудь канаве. Но нет. Это место есть наше собственное сознание. Это место, эта ловушка, этот бедлам, этот бред, этот уродливый бесконечный сюжет ни о чем…

Внезапно, как прыжок кошки, и громко, как удар молотка, внутри Алекса раздался голос Наоми: «Давай вырвемся отсюда! Давай уйдем!»

— Как? Покажи мне как?

— Надо молиться.

— Молиться?! Послушай, неужели ты серьезно? И кому же?

— Кому угодно. Кому-нибудь, кто обитает не здесь, не в этом мире. Собственно, это неважно. Можешь молиться ангелам.

— Ты бредишь.

— Молись ангелам, Алекс. Они пришли с неба задолго до людей. Они окружают нас. Разве ты не чувствуешь, не ощущаешь этого? Ангелы-воины с пылающими мечами. И у них такие добрые лица. Они все хотят помочь нам. Ну по крайней мере, большинство из них.

— Наоми, — терпеливо подумал Алекс. — Как же в тебе много всякого дерьма…

Джип остановился на дорожке рядом с больным бронтозавром. Наоми прерывисто дышала, периодически пуская кровавые пузыри.

— Привет, ма, — слабея, подумала Наоми. — Я умираю? Или я опять прикидываюсь? Ты зароешь мою голову в песок, когда я умру? Выроешь маленькую могилку?

Тут она прервалась и прислушалась. И услышала отдаленный голос, словно старая мексиканка находилась далеко-далеко от нее, в глубоком колодце.

— Наоми! Наоми! Я принесла тебе немного воды. Можешь поднять голову? Сможешь сжать зубами горлышко бутылки?

Бронтозавр взревел и замотал шеей из стороны в сторону. Он задел мордой передний бампер джипа и разбил одну из фар. Ева быстро отъехала назад на безопасное расстояние. Затем медленно объехала парковку.

— Да, дела действительно плохи. Может быть, если ей дать пузырьков десять аспирина, это поможет? Я могу растворить их в воде и… Нет, я не могу этого сделать, я заперта внутри джипа!

Ева, выражая свое раздражение, въехала в крыльцо. Крыльцо обрушилось на крышу машины.

Наоми взревела, словно умирающая морская корова:

— Держи меня, ма! Держи меня! Не бросай меня! Не дай мне умереть!

Ребенок требует невозможного. Ничего этого Ева не могла сделать. Она выехала на шоссе, развернулась и поехала на юг.

Вскоре она развила скорость пятьдесят миль в час. Пустыня стала расплываться вокруг. И только три солнца нещадно палили сверху.

Алекс присел на камень, сжимая в руке иголку кактуса чолла. Он воткнул иголку в палец левой руки и смотрел, как та окрашивается кровью.

Затем, подняв голову, он посмотрел на небо. Ему казалось, что уголком глаза он заметил вспышку или молнию. Но небо было чистым. И грома не было.

Потому что это была не молния.

Холмы и маленький фальшивый город потемнели, когда тяжелые тучи закрыли солнца. Свет стал тусклым, солнца стали похожи на матовые лампочки.

Ева на шоссе тоже почувствовала, что приближается очередной приступ. Она не знала, насколько далеко она отъехала от Родео. Она развернулась и поехала назад к городу. Но тут ощутила, что ураган вот-вот налетит. Если ее унесет в небо на полной скорости, джип наверняка разобьется. Так что она затормозила, заглушила двигатель и остановилась посреди дороги.