Троянский конь - [9]

— В таком случае давайте просто прогуляемся. Разговор не займет много времени. Пару минут, не больше, — Козельцев сделал приглашающий жест.

— И ради пары минут вы готовы были убить час на обед? — не удержался от сарказма Дима. — Шикарно живете, Владимир Андреевич.

— Статус обязывает, — ответил тот и медленно зашагал вдоль ряда машин.

Гороподобный охранник и Вадим пошли следом, выдерживая подобающую дистанцию. Честно говоря, рядом с охранником советник выглядел довольно забавно.

— Дмитрий Вячеславович, — размеренно проговорил Козельцев, закладывая руки за спину, — насколько мне известно, вы занимаетесь кинобизнесом?

— Совершенно верно, — подтвердил Дима.

— Судя по всему, делаете определенные успехи?

— Я бы не назвал это успехом. На данный момент закончена и выпущена всего одна картина.

— «Гамлет», — кивнул Козельцев. — Как же, как же, наслышан. Критика была к вам более чем доброжелательна.

— Заслуженно, — ответил Дима. На лесть, тем более грубую, он и раньше не клевал. — Владимир Андреевич, мой статус ниже вашего, поэтому я не могу позволить себе расходовать время понапрасну. Перейдем к делу, если не возражаете.

— Отнюдь, — благодушно ответил Козельцев и посмотрел в небо. — Итак, Дмитрий Вячеславович, вы выпустили в прокат «Гамлета», не потрудившись согласовать работу с держателем авторских прав. То есть со мной. Я приобрел фирму Эдуарда Александровича.

— Вы что-то путаете, Владимир Андреевич, — улыбнулся Дима. — Я заключил договор с Эдуардом Александровичем, первым продюсером. Он уступил мне все права на картину.

— На картину — да. — Голос Козельцева потяжелел. — Вы имели право использовать рабочий монтаж и ранее отснятый материал. Но это все. Ваш договор не предусматривал передачу прав на музыкальное оформление, на сценарий, на эскизы костюмов и декораций. Даже договора с актерами и режиссером оказались двойными.

Дима кивнул. Он знал об этой «дыре». Правда, всплыла она слишком поздно, когда Эдуард Александрович трагичным образом отправился к праотцам. Перезаключить договор, понятное дело, возможным уже не представлялось. Мертвые бумаг не подписывают. Единственное, на чем строил расчеты Дима, — продюсерский центр Эдуарда Александровича, «Интерсинема», являлся самой обычной ширмой для отмывания денег. За пять с лишним лет своего существования центр выпустил всего одну короткометражку. Так что вряд ли у кого-нибудь возникла бы необходимость рыться в старых договорах.

Как выяснилось, возникла.

— Не будем ходить вокруг да около, Владимир Андреевич, — сказал Дима. — Я понимаю, что вы намерены предложить мне поделиться полученной прибылью. И на какую же сумму вы рассчитываете?

— Скажем… Десять миллионов долларов. Мне кажется, это справедливая цифра. Как по-вашему, Дмитрий Вячеславович? — безмятежно щурясь на солнце, произнес Козельцев.

— По-моему, вы шутите, — спокойно ответил Дима. — Десять миллионов долларов — это практически все, что я получил за «Гамлета». Большая часть денег вложена в дело. Выдернуть их я не смогу, даже если бы очень захотел. Как вы понимаете, невозможно продать часть фильма. Я мог бы заплатить за права… скажем… миллион.

— С другой стороны, Дмитрий Вячеславович, — словно бы не слыша, продолжал Козельцев, — я мог бы отсудить у вас все: недоснятые фильмы, права на получение дальнейшей прибыли от «Гамлета», еще несколько фирм — в качестве покрытия долга.

— Это спорный вопрос, — заметил Дима.

— Нет, не спорный. — Козельцев остановился. — Поверьте на слово, у меня очень хорошие знакомства в очень высоких кругах. Я могу не только разорить вас, Дмитрий Вячеславович, но и усадить лет на пять за решетку.

— Каким образом?

Голос у Димы стал скучным и будничным. Он терпеть не мог, когда на него пытались давить.

— Например, представив в органы показания двух секретарш Эдуарда Александровича. Обе девушки описали одного и того же молодого человека, приходившего к Эдуарду Александровичу накануне и в день убийства. Этот молодой человек странным образом похож на вас, Дмитрий Вячеславович. — Козельцев повернулся к Диме лицом, уставился ему в глаза. — Я даже не поленился нанять специалиста, чтобы тот составил фоторобот убийцы. Хотите взглянуть? Пока эти доказательства лежат без движения. Но только пока… — Козельцев вздохнул. — Дмитрий Вячеславович, мы оба знаем, что это вы убили Эдуарда Александровича.[1] Учитывая же род занятий вашего отца, суд будет к вам более чем суров.

— Одну минуточку, Владимир Андреевич. — Дима удивленно вскинул брови. — Вы хотите сказать, что кто-то в моей семье занимается противозаконной деятельностью?

— Я не просто хочу это сказать, Дмитрий Вячеславович. Я это говорю.

— Владимир Андреевич, — задумчиво спросил Дима, — а вы не боитесь? По-моему, вы и сами не представляете, какую кашу завариваете.

— Вы что же, угрожаете мне? — Козельцев нахмурился. — Я, Дмитрий Вячеславович, играю только наверняка. Мне известен каждый шаг любого из членов вашей семьи. Я знаю, сколько и кому вы платите в органах и ФСБ. Я знаю, что неделю назад вы подписали контракт с «Парамаунтом» на осуществление совместной постановки. Я даже знаю, кто является вашим поручителем. И все это я могу разрушить в одно мгновение. Поручитель от вас откажется. Ваши люди в органах будут арестованы по закону о борьбе с коррупцией. Членов структуры вашего отца, Вячеслава Аркадьевича Мало, включая и его самого, задержат. Как, впрочем, и вас. И даже если вы через пару лет, проведенных в СИЗО, все-таки убедите суд в своей невиновности — в чем я, откровенно говоря, очень сильно сомневаюсь — и выйдете на свободу, у вас не останется ничего. Но! — Козельцев выудил из кармана тяжелый золотой портсигар, достал сигарету, прикурил от золотого же «Дюпона». — Мне невыгодно, чтобы правоохранительные органы вдруг стали проявлять к вам повышенный интерес. Подумайте сами, неужели спокойствие вашей семьи и ваше имя не стоят каких-то десяти миллионов долларов? Деньги, по большому счету, это всего лишь груда резаной бумаги. Вы сможете заработать куда больше. Если, конечно, сможете.