Тропою тайн - [39]

— Пива? — спросил Тони. — Выбор в этом баре небогатый. Здешнее вино не мудрено спутать с совсем другой жидкостью. — Он взял ее за локоть и повел к столику в глубине зала, где было не так шумно.

— Звучит заманчиво, — откликнулась Скайлер. — Я имею в виду пиво.

Тони исчез и через несколько минут вернулся с двумя запотевшими бутылками «Хайнекена».

— Я до сих пор не выразил вам официальную благодарность. — Он уселся напротив Скайлер. — Лишь немногие конные полицейские отважились бы на такой трюк. — Тони отпил пива; адамово яблоко скользнуло вверх-вниз по его мускулистой шее, а когда он опустил голову, Скайлер увидела на его лице добродушную дружескую улыбку. — Вы умеете обращаться с лошадьми.

— Я научилась ездить верхом чуть ли не раньше, чем ходить.

— Значит, вы выросли где-то возле конюшни.

— В Коннектикуте, — уточнила Скайлер. — В Нортфилде, к северу от Гринвича. Неподалеку от дома моих родителей есть школа верховой езды. Там я держу свою лошадь.

— У вас есть своя лошадь? — удивился Тони. — Хотелось бы мне назвать Скотти своим конем. Он числится за мной, но на самом деле приписан к подразделению конной полиции.

— Ченслора мне подарили на пятнадцатилетие. Он уже староват для состязаний, но по виду не скажешь. Посмотрели бы вы его в конкуре!

— Вы участвуете в состязаниях по конкуру? — Это поразило Тони.

Скайлер кивнула:

— Пока только в летних. Но я могла бы сделать спортивную карьеру, если бы соревновалась и зимой. — Она отпила пива. — А вы давно ездите верхом?

— Если судить по тому, что случилось сегодня, — я сел в седло впервые, но на самом деле почти всю жизнь вожусь с лошадьми. У моего дяди есть ферма, где в детстве я проводил все летние каникулы. С тех пор как я себя помню, мне хотелось зарабатывать на жизнь сидя в седле. Так я и стал конным полицейским. Я служу уже восемь лет. А до этого был патрульным Десятого участка.

— Похоже, опыт у вас немалый. — Скайлер вдруг сообразила, как двусмысленно прозвучали ее слова, и вспыхнула.

— Достаточный, — откликнулся Тони, даже не попытавшись отшутиться.

— Вам часто приходилось арестовывать людей? — В Скайлер вдруг проснулось любопытство.

— Когда я служил патрульным — конечно. А сейчас такое случается редко. Прежде всего горожане боятся лошадей. Вот почему конные полицейские обычно сдерживают толпы: для жителей города нет ничего страшнее живой лошади, надвигающейся на них. А в канун Нового года все пять отрядов — сто двадцать конных полицейских — проходят парадом по Таймс-сквер. Уверяю вас, это зрелище стоит посмотреть!

— Не сомневаюсь. — «Если все конные полицейские выглядят так, как вы, вероятно, у них нет отбоя от поклонниц».

При этой мысли Скайлер откинулась на спинку стула и смущенно улыбнулась. Должно быть, она многое переняла у Микки. А может, все дело в мучительных размышлениях о том, стоит ли принять предложение Прескотта. Позволительно ли ей сидеть в баре с другим мужчиной, мечтая о том, что он вдруг наклонится над столом и поцелует ее?

Вообразив этот поцелуй, Скайлер затрепетала: ощущение было острым и мимолетным, как вспышка молнии.

Посетители бара снова взорвались оглушительными криками, отчего привлекательное, оживленное лицо Тони залилось краской.

— Вам здесь не по себе, — грустно заметил он. — Мне следовало подумать об этом заранее и пригласить вас в другое, более тихое, место. Но сам я часто бываю здесь, поэтому не обращаю внимания на шум. В этом даже есть преимущества. Вам случалось не замечать ничего вокруг там, где вы постоянно бываете?

— Чаще, чем хотелось бы. — У Скайлер вновь мелькнула мысль о Прескотте, но она поспешно отогнала ее.

— Еще пива? — Тони указал на бутылку, стоящую перед Скайлер, и она с удивлением увидела, что успела опустошить ее.

Она смотрела, как Тони идет через зал, поминутно здороваясь со знакомыми. Некоторые посетители фамильярно хлопали его по спине; лысеющий толстяк громогласно изъявил желание угостить Тони и наотрез отмел его возражения. В конце концов Тони добродушно пожал плечами, сгреб за горлышки обе бутылки одной рукой и направился к столику, насвистывая «Сочтемся в другой раз».

Скайлер заметила, что он слегка прихрамывает.

— Больно? — с сочувствием спросила она.

— Ерунда! От такого не умирают, — усмехнулся Тони, со стуком опуская бутылки на стол. По сравнению с загорелой кожей лица его зубы казались белоснежными.

— Когда мне было восемь лет, я чуть не разбилась насмерть, вылетев из седла, — вдруг призналась Скайлер.

— Ничего себе!

— Попыталась взять слишком сложное препятствие, желая доказать, что я на это способна.

— Почему-то ваш поступок не удивляет меня. — Тони удобно уселся, глядя на Скайлер. Запотевшую бутылку он поставил на колено, где остался влажный кружок, от которого Скайлер не могла отвести глаз.

Усилием воли она заставила себя посмотреть Тони в лицо.

— Пожалуй, риск мне по душе.

— Значит, у нас много общего.

Обеспокоенная неожиданным оборотом разговора, Скайлер внезапно осознала, что приняла чопорную позу, усвоенную ею на уроках этикета в женской школе мисс Крейтон: спина прямая, плечи развернуты, руки скромно сложены на коленях. Сдерживая насмешливую улыбку, она представила себе подпись к этой картине: «Боже милостивый, что подумает обо мне Прескотт?»