Тропою страсти - [47]

Джесс сделала медленный глубокий вдох, пытаясь привести в порядок путающиеся мысли. И этого человека она любила! Человека, который вместо того, чтобы открыто противостоять ей, играл с ней как кошка с мышкой — вплоть до того, что заманил ее в постель… все это время думая, что она за ним шпионит, и все это время ее ненавидя!

— Я не претендую на то, чтобы считаться великим писателем. — Джесс говорила чуть не плача от ощущения окончательной и невосполнимой утраты. — Однако вряд ли это необходимо падчерице Чарльза Фостера… Ты слышал о «Фостер пресс»?

— Разумеется, я слышал об этом издательском доме, — угрюмо откликнулся Луиджи, — но ничто из того, что я слышал, не наводило меня на мысль, что этой фирмой руководит такой человек, которому может понравиться идея, что женщина — любая женщина, не обязательно его падчерица — добровольно превратится в шлюху, чтобы только собрать «жареный» материал! — Он резко повернулся и направился к двери. — Я уезжаю сейчас, в четыре придет машина, которая отвезет тебя в аэропорт.

Одри Янг удрученно покачала головой.

— Джессика, ну как ты могла оказаться такой наивной? — простонала она. — Я знаю, что ты никогда бы на самом деле не написала эту проклятую статью, но оставить эти нелепые заметки так, чтобы их увидела Моника!..

— Я же тебе объясняла… — защищалась Джесс. Она только что изложила кузине сильно подправленную версию событий, произошедших в Ирландии, — только потому, что этого требовала ее совесть. — И не надо мне напоминать, какая я дура! Мне так тяжело!

— Прости, дорогая… Господи, ну почему ты мне не рассказала об этом, когда я звонила тебе, чтобы узнать, свободна ли ты от работы?! — причитала Одри.

— Потому что… Знаешь, Одри, дело в том, что на прошлой неделе Чарльз вызывал меня в свой офис…

— Вызывал? Силы небесные, должно быть, ваши отношения совсем плохи, если дошло до…

— Вовсе нет! — воскликнула Джесс; от волнения ее нервы напряглись до предела. — Он просто не хотел, чтобы мама слышала, что он мне скажет… Фактически он в очень мягкой форме сообщил, что по моей вине он получает какие-то оскорбительные письма от Луиджи и его адвокатов.

— Минутку! — с нарастающей тревогой прервала ее Одри. — С какой стати Луиджи и его адвокаты стали писать Чарльзу?

Раздражение Джесс достигло предела:

— Я думала, ты поняла, что я не случайно сообщила Луиджи, кто мой отчим.

Одри в ужасе покачала головой.

— Джесси, ты же не думала, что Чарльз поможет тебе напечатать?.. О, ты, видимо, именно это и имела в виду! — простонала она. — Я знаю, что в свое время ты совершила немало глупостей, но эта — поистине самая большая из них!

— Однако это не дает Луиджи права называть меня шлюхой! — неосторожно вырвалось у Джесси в приступе отчаяния.

— Как он тебя назвал? — задохнулась Одри, не веря своим ушам.

— Я… э-э… он сказал что-то по-итальянски. — Джесс с ужасом осознала, какую глупость она только что совершила. — Мне показалось, что это прозвучало примерно так, — закончила она не очень убедительно.

— Ну и как повел себя твой отчим? — Одри еще пребывала в потрясении от услышанного.

— Он передал мне два письма… Когда я их прочла, я думала, что с ним случится истерика.

— Но ничего подобного, конечно, с ним не произошло?

— Он обнял меня и попросил, если я смогу, объяснить… И еще сказал, что чувствует себя в какой-то степени тоже ответственным… — пробормотала Джесс, — за эти письма… — Она не договорила, а ее глаза наполнились слезами.

— Как Чарльз может считать себя в чем-то виноватым? — возразила Одри.

— Это из-за его отношения к моей идее заняться журналистикой, — вздохнула Джесс. — Единственная причина, почему он был против, — потому, что знал, что у меня совершенно нет к этому способностей. Но он не смог заставить себя сказать об этом напрямую.

— Конечно. Ты ведь и так получила пинок от судьбы, когда пришлось оставить профессию медсестры. Он такой же чокнутый, как и ты!

— Правда заключается в том, что я вела себя как капризный испорченный ребенок. Но не могли бы мы вернуться к главному — к письмам! Луиджи в своем письме сообщает, что я оскорбила не только его, но и своих близких, изменив фамилию. Учти, это может повлиять и на тебя. — Джесс была уже на пределе. — Он дошел до того, что потребовал сообщить ему все семейные фамилии, чтобы в будущем он мог быть уверен, что к нему и на милю не приблизится никто, имеющий ко мне даже косвенное отношение. — Она смотрела на Одри, с тревогой ожидая ее реакции, и в замешательстве обнаружила, что та смеется. — Боже мой, Одри, ему достаточно сказать слово в определенных кругах и…

— Джесс, ты можешь положа руку на сердце предположить что Луиджи опустится до такой низости?

Джесс поколебалась, а воспоминание о его красивом смеющемся лице пронзило ее острой болью отчаяния.

— Нет!.. Просто не знаю, что и думать, — горестно прошептала она. — В том письме он предстает таким ожесточенным и мстительным! Я с самого начала знала, что у него имеется пунктик по поводу вторжения в его частную жизнь… Чарльз был прав, у меня нет таланта, в глубине души я всегда это знала, но даже если бы у меня и был талант, настоящий, яркий, я никогда не стала бы писать такую статью… Именно потому, что с Луиджи все так осложнено, я побоялась ему признаться в том, что когда-то задумывала писать! Одри, милая, мне никогда и в кошмарном сне не снилось, к чему приведет моя дурацкая затея написать эту статью.