Тропою архаров - [55]

У меня захватило дух и, по-видимому, мое лицо было слишком выразительным, потому что он махнул мне рукой и крикнул:

– Идите, мы сейчас догоним!

Когда я направился вперед по уже совершенно безопасной тропинке, меня совсем непроизвольно качало в сторону скалы, дальше от пропасти, хотя тропа была не менее полуметра в ширину и совершенно безопасна.

Я постарался пройти поскорее вперед и уже успел спуститься опять к реке, когда меня нагнали. К этому времени мне удалось вернуть себе равновесие настолько, что на лице ничего нельзя было прочесть. Спутники были, видимо, в таком же положении,- искусственное ли это, или естественное спокойствие, я не знаю, но лица их казались безразличными.

Пройдя километра три вдоль реки, мы опять полезли на скалу. Когда я вновь увидел глубокий провал между ногами и представил следующий овринг, меня заколотило. Но это оказалась тропинка, правда, кое-где скверная. Камешки, подложенные на довольно-таки крутой склон, иногда шатались под ногой или сыпались вниз, но мы прошли благополучно.

После длительного пути по тропе вдоль берега реки начался крутой подъем. Предстояло подняться на перевал метров в триста пятьдесят. Было уже часов двенадцать, солнце припекало более чем основательно, и, пройдя половину расстояния, запыхавшись и обливаясь потом, мы уселись отдохнуть.

В это время вдали, внизу на тропе, показались наши носильщики. Когда мы тронулись вверх, они подходили к подножию перевала. Когда мы еще не достигли гребня перевала, носильщики, видимо, нарочно с песней догнали нас и ушли вперед; когда мы достигли перевала, они уже быстрым шагом спускались почти к его подножию.

– Ну и ну…- только оставалось сказать мне. Там, где мы без вещей, налегке едва тащились, они шли быстрым шагом, почти бегом со смехом и песнями.

Так бывало и во все последующие дни и с другими носильщиками. Они всегда выходили часа на два позже нас, по дороге перегоняли, и когда мы добирались до места, они уже обычно спали или разбредались по кишлаку. И только старший сидел на вещах в ожидании нас.

Поразительная выносливость бартангских таджиков неизменно удивляла меня и впоследствии; казалось, они не знают, что такое утомление.

Когда позже мы пришли в Рошорв, выяснилось, что в кишлак, находящийся за 74 километра , доставлены для нас консервы. Мы пригласили одного из наших местных рабочих и предложили ему сходить туда и принести консервы. Мы не договаривались относительно срока, но сказали, что если он обернется быстро, то ему будут выданы хорошие деньги сверх зарплаты. Рабочий ушел чуть свет. Мы долго спорили – когда он вернется, ведь ему предстояло пройти 150 километров , сделать массу подъемов и спусков, преодолеть по крайней мере две дюжины оврингов и нести назад около 18 килограммов консервов. Трудно поверить, но вернулся он на следующий день к ужину.

Мы продолжали двигаться по Бартангу то вверх, то вниз то вдоль реки. К несчастью, следующий «веселый» овринг я увидел прежде, чем взошел на него. Это получилось неудачно. Я шел нарочно первым, стараясь, насколько возможно, не показывать, что мне страшно, но, осмотрев овринг, был вынужден лечь ничком, носом в землю, чтобы успокоиться. Когда подошедшие товарищи поинтересовались, почему я лежу, я должен был честно признаться.

_ Я рассказываю себе, что пройти по этому оврингу – плевое деле,- сказал я, и никто из моих спутников не посмел улыбнуться.

Некоторые присоединились ко мне, а потом мы вместе

пошли по оврингу.

К вечеру мы были в Сипондже. На небольшой надпойменной .террасе раскинулось живописное селение. Несмотря на крайнюю труднодоступность, здесь уже выстроено несколько прекрасных современных зданий, школа, магазин. Вокруг – поля, .зелень деревьев, а дальше – суровые скалы и осыпи.

Выйдя из Сипонджа и пройдя целый день, мы уже в сумерках прошли к реке. Дорожка упиралась в реку. С некоторым недоумением и неприятным чувством оглядывал я окружающие со всех сторон отвесные скалы – куда же теперь придется карабкаться? Но мои спутники смотрели не вверх, а на ту сторону реки, где суетилось несколько колхозников.

Вот один из них, почти совершенно раздевшись, размахивая каким-то пузырем, смело вошел в воду и поплыл на нашу сторону. Путешествие через реку было чрезвычайно стремительным. Как только человек очутился в воде, его понесло со страшной скоростью по течению. Вся поверхность реки была в пене, буграх и гребнях от залегавших под водой огромных камней. Но смелый пловец, работая изо всех сил руками, упрямо плыл в нашу сторону, в то время как течение несло его вниз. Движения пловца затруднялись небольшим плотиком из палок, который он волочил за собой на веревке. Хотя пловца и снесло довольно далеко вниз по течению, но он благополучно выбрался на наш берег. Когда он подошел к нам, мы увидели атлетически сложенного таджика, довольно сильно замерзшего, но тем не менее радостно улыбающегося. Это оказался перевозчик, который должен был переправить нас через Бартанг на губсарах, или турсуках.

Не теряя времени, перевозчик развязал свой плот, оказавшийся связкой палок и турсуков. Турсук – это шкура козла или барана, реже целой коровы, снятая целиком и зашитая так, что в ней остается только одно отверстие, через которое ее можно надуть. Турсук, надутый и завязанный, служит прекрасным поплавком.