Тропой легенды - [2]
— Идем отсюда, — он резко дернул девочку за рукав.
Оказавшись на улице, Федя подставил лицо прохладному ветру и, не оглядываясь, побежал. Ина догнала его уже на бульваре.
— Что ты, Федюк? — тревожно спросила она.
— Да ну их всех! — сердился Федя. — Вот настоящее бы дело подвернулось, как Орленку, Вале Котику. Война, что ли!
— Дурак ты, — недовольно оборвала девочка. — Мы за мир боремся, за дружбу. А ты!..
— Ага, боремся, говоришь, — насупился Федя, — а почему нам разрешают только стишки декламировать да в снежки играть?
Ина не ответила. Шла, ни на шаг не отставая от приятеля, и глядела вокруг, глубоко вдыхая напоенный незнакомыми запахами воздух. Да и бульвар казался каким-то другим, изменившимся. Видимо, оттого, что в город входили сумерки. Из-за протянувшихся через все небо высоких штор-облаков несмело появились бледные звезды. Они становились все ярче, и скоро на мокром тротуаре засияли их шаловливые двойники. Ина замедлила шаг, вглядываясь в лужу, но звездочки вдруг задрожали и шарахнулись в стороны, испуганные Федиными сапогами.
— А вон и наши, — сказал Федя.
Около застекленной витрины «Вечерней Москвы» столпились ребята. И ни звезды-малютки, ни их двойники больше уже не интересовали Ину. Верх взяло обыкновенное девчоночье любопытство. Она попыталась через головы ребят заглянуть в газету, но Федя равнодушно остановил ее.
— Брось, наверное, происшествие какое-нибудь или из зала суда: «Их было шестеро школьников, и все хулиганы…»
— А вот и нет, — возразил маленький, вертлявый, как юла, Степанчик Лукашин, Федин одноклассник, — пионеры одной школы клад нашли. Здорово, правда?
Федя властно отстранил его от газеты и сразу увидел заголовок — «Интересная находка».
— Читай вслух, — попросила Ина.
— «Пионеры школы номер… — шепотом передавал Федя газетные строки, — во дворе старого дома расчищали площадку для школьного сада. Неожиданно лопата одного из ребят наткнулась на что-то твердое. Это был деревянный ящик. В нем оказалась небольшая разобранная типографская машина, прокламации Московского комитета РСДРП „Да здравствует вооруженное восстание вооруженного народа!“, самодельные бомбы, патроны. Находка пионеров передана для изучения. Установлено, что ящик захоронен в 1905 году подпольной большевистской организацией».
— Ага! — гордо воскликнул Степа, словно это он зарыл ящик. — Понимаешь, Федюк, бой был с жандармами…
Не ответив, Федя медленно побрел дальше. Ина, поняв его настроение, без умолку болтала о редкой удаче, выпавшей на долю незнакомых ребят.
— Вот бы нам одну бомбу — зеркального карпа на Чистых прудах глушить. Да?
Федя хотел ответить, но перед ним неожиданно выросла долговязая фигура, схватила тонкими длинными руками головы Ины и Феди, больно столкнула их лбами.
— Ой, Виктор! — закричала Ина. — Скажу папе. Проходу не даешь!
— Иди жалуйся, — Виктор Шапиро, брат Ины, широким жестом показал на подъезд. — Дома тебя один дядя с пушкой в футляре ждет!
— Милиционер? Неужели? Ужас какой! — Ина ойкнула и, не попрощавшись с Федей, скрылась под аркой большого серого дома.
Верзила взял Федю за воротник пальто, грубо привлек к себе и дохнул противным папиросным дымом:
— Ну ты, Ромео… Чтоб я не видел вас вместе. Понял?
— Ты что лезешь? Опять пристаешь? — в свою очередь спросил Федя.
— Пшел вон! — заорал Виктор.
Федя распрямил не по возрасту широкие плечи и, задыхаясь от обиды, передразнил, а потом затараторил как пулемет:
— Сам «пшел»! Стиляга несчастный! Плесень! Пенициллин!
И сразу нахальство с Виктора словно ветром сдуло. Чтобы окончательно устрашить противника, Федя метнулся к помойному баку, выхватил из него бутылку с отбитым горлышком: а ну, подойди!
В подвале, где Федя Прибытков жил со своей бабушкой Анной Петровной, было темно. Пробки перегорели еще вчера, а новые Федя забыл ввернуть. Не мешкая, он нашел ящик с инструментом, бочком выскользнул в коридор. Через минуту в квартире вспыхнул свет, а у соседок — тети Паши и ее дочери Кати — сразу загромыхал не выключенный со вчерашнего дня приемник.
— Ужин на столе, — не глядя на внука, сказала бабушка.
«Уф! — облегченно вздохнул Федя. — Кажется, пронесло…»
Он очень любил свою бабушку. Она прожила трудную жизнь, до слез простую и тихую, и была для него и матерью и отцом — всем самым дорогим на свете. Сегодня она, наверное, не в первый раз подогревает ему борщ, а он вот сидит над тарелкой и не может есть. Перед глазами все еще мелькают кадры из кинофильма — Орленок с зажатой гранатой в руке, партизаны, бросающиеся с автоматами в атаку. И теперь кусочки картошки и капусты, перепутавшись между собой, словно превратились в гранитные надолбы с колючей проволокой.
— А к нам участковый приходил — товарищ Зарубин, — проговорила Анна Петровна. — Тебя спрашивал.
Поняв, что от объяснений никак не уйти, Федя начал рассказывать:
— Пошли на «Че-Пе», ну, это наши Чистые пруды… Инка и говорит: «Надо поселок Мирный построить». Мы и давай строить. На льдине… Всем хотелось чего-нибудь…
Он смолк, увидев на морщинистом лице бабушки печаль. Слез-то у нее нет, за свою долгую жизнь все выплакала, осталась лишь привычка подносить к глазам высохшую, скрюченную от тяжелой работы руку. Феде стало нестерпимо жаль бабушку. Тихонько встал из-за стола, нежно, как только мог, обнял ее угловатые плечи.
