Тропой легенды - [10]

«Ну что ж, — решил, наконец, Федя, — попробую в последний раз!» Он смело подошел к Анне Петровне, хлопотливо собиравшей его нехитрые вещи в походный рюкзак, прильнул к ней:

— Бабуся, до моего приезда ты держи тут связь с Инкой, и больше ни с кем. Ладно?

— Ладно, ладно, — рассмеялась Анна Петровна. — Ох, и глуп ты еще у меня! И что с тобой делать — ума не приложу. Честное слово, отдам-ка я тебя с осени в школу-интернат.

— Ну что ж, — подумав, согласился Федя. — И там хороших людей воспитывают.

За два часа до отхода поезда Федя надел рюкзак, поцеловал бабушку и, не оглядываясь, торопливо юркнул в дверь. Но Анна Петровна успела крикнуть ему в форточку:

— Фотоаппарат свой не забыл?

— Не забыл, ба…

Ну вот, дорога свободна! Молодой путешественник вышел на середину двора. Оглянулся. Инки во дворе не было. Тогда он решительно вошел в подъезд напротив, поднялся на третий этаж. Перед дверью с дощечкой «Профессор И. Л. Шапиро» немного задержался, с силой нажал на звонок. Дверь открыла Серафима Марковна.

— Ого, да ты куда-то собрался? — удивилась она, увидев мальчика в необычном снаряжении.

— В зимний лагерь, — не глядя на Серафиму Марковну, ответил Федя.

— А почему нашу Инессу не берут? — забеспокоилась женщина. — И отличница, и хорошая общественница.

Ина уже стояла за спиной матери. Федя видел, как удивленно вытянулось у нее лицо и заблестели от любопытства глаза. Она сразу догадалась, что дело тут не в лагере. Забыв недавнее оскорбление, схватила Федю за лямку рюкзака и потащила на кухню.

— Сейчас-то я думаю, никто и ни-че-го не узнает? — требовательно спросил Федя.

Ина, оглядываясь на дверь, торопливо заговорила:

— Понимаешь, все Витька подслушал. Пришла Зойка…

— Хорошо, не будем об этом, — перебил Федя. — Что прошло, то прошло. А теперь… Теперь пообещай!

— Обещаю!

Федя испуганно зажал Инке рот.

— Да не ори ты… Клянись еще раз… Чем бы это? Ну, здоровьем всех родных и близких, и своим собственным — тоже. Витькиным не надо!

Ина поклялась сначала здоровьем своим, потом уже здоровьем отца и матери. Тогда Федя порылся в рюкзаке, достал пачку отцовских писем.

— Прочти! Многое поймешь. Спрячь пока и немедленно одевайся.

Через четверть часа приятели шагали к вокзалу. Федя договорился с Иной о том, что она будет каждый день заходить к бабушке, помогать, если понадобится, в ее делах, — ну там нитку в иголку вдеть, пол помыть, в аптеку за порошками сбегать, в булочную… Когда до отхода поезда осталось минут десять, Федя заговорил о главном:

— Так вот, — сказал он многозначительно. — Еду в Болочиск.

Ина стояла перед ним в смешной и неловкой позе. Пальцы затеребили свесившуюся на грудь косу, и скоро кончик ее оказался во рту у девочки. Она всегда жевала свои волосы, когда о чем-нибудь задумывалась.

— Всего десять дней — это раз плюнуть, — разъяснял между тем Федя.

— Уже девять осталось, — поправила его Ина.

— Какая разница, — не стал спорить Федя. — Все равно добьюсь своего.

— Придумал ты хорошо, — раздумчиво произнесла девочка. — Но ведь сразу клад не отыщешь. С тех пор две войны прошло. И даже больше… Может, раздумаешь?

Вместо ответа Федя торопливо поднялся в тамбур. Из окна вагона он не выглянул до тех пор, пока поезд не пересек городскую черту. А когда посмотрел, то очень удивился: на полях еще лежал снег.

* * *

С освещенного бульвара слышались крики ребят. Весна вступала в свои права шумно и, как всегда, неожиданно. Анна Петровна по привычке глянула на «Колизей», но, вспомнив, что Федя там быть не может, зашагала быстрее. В отделении милиции ее встретил знакомый лейтенант.

— Я к вам, — объяснила старушка. — Внук у меня пропал.

— Прибытков? А, это начальник экспедиции «Антарктида» на Чистых прудах! — вспомнил Зарубин. — Приводов не имеет — ноги спасают.

Анна Петровна рассказала Зарубину о том, как своими руками собрала внука в зимний лагерь, а сегодня встретила учительницу и узнала, что никто его туда, не посылал.

— Видно, за приключениями убежал, — в раздумье произнес лейтенант. — Что ж, дело стоящее! Сам бы убежал, да служба вот, — и Анна Петровна увидела у него совсем мальчишескую неловкую улыбку, веселые глаза, в которых было любопытство и даже что-то вроде зависти. — Не беспокойтесь, найдем!

Зарубин проводил Анну Петровну до выхода, вернулся, потирая руки, и остановился перед картой Советского Союза. Прежде всего, размышлял он, нужно поговорить с друзьями этого Федюка, например с той девочкой, которая была с ним на льду Чистых прудов — Иной Шапиро.

Однако встречаться с товарищами Феди Зарубину не потребовалось. Когда он вечером пришел домой, Антонина Антоновна показала ему анонимную записку, обнаруженную в почтовом ящике.

Буквы были крупные, кривые, словно перешли на бумагу с асфальта, где их написали, играя, наивные первоклассники. В записке было: «Федюк с поездом № 62 уехал в Болочиск искать золото».

Когда об этом на следующий день узнала Анна Петровна, она только руками всплеснула. Уже второй раз в ее долгой жизни случалось одно и то же. Когда Роману, отцу Феди, было что-то около тринадцати, он сбежал из пионерского лагеря со своим закадычным дружком Колькой Сергеевым, теперь Николаем Николаевичем, и доехал почти до границы. Обратно привез их тогда молодой пограничник… Он проявил удивительный педагогический такт, сказав Анне Петровне, что ребята решили помочь пограничникам ловить диверсантов, которых на границе хоть пруд пруди. Об этом же он рассказал во дворе всем любопытным. Ни одной насмешки от соседей не услыхали тогда Роман и его приятель.