Тропой флибустьеров - [41]

За разговором мы не заметили, как наступил вечер. Стало намного душнее и еще более влажно — лес и болото отдавали дневное тепло. Свет в хижинах не зажигают (хотя в некоторых я видел свечи и керосиновые лампы — одни из немногих свидетельств цивилизации, проникающей и сюда), а собираются обычно у костров подле входа. Там продолжается еще недолгая беседа, но зачастую люди сидят молча, готовя себе еду. А затем селение погружается в сон. Почти все лесные негры спят в самодельных гамаках, подвешенных в хижинах, чем-то напоминая походный лагерь древних воинов, остановившихся передохнуть.

Наутро мы вновь пошли смотреть поселение. Заглядывать в хижины без разрешения не принято, а разрешить это может только хозяин — мужчина. Но никого из них в то время уже не было дома — лесные негры славятся в Суринаме своим умением валить лес и сплавлять его плотами по самым коварным рекам, и потому их охотно берут на такого рода работы.

В поселке остались лишь старики, дети и женщины, а остальные с рассветом отчалили на своих каноэ и возвратятся поздним вечером. В субботу и воскресенье они отдыхают— возятся на участках, играют с детьми, выделывают шкуры.

Женщины сидели, поджав босые ноги, у хижин в своих обычных одеждах. Одни готовили еду, другие трепали о камень какое-то волокнистое растение. Из его нитей они ткут вручную примитивную ткань, которую вымачивают затем для придания ей определенного цвета в соке разных деревьев, настоенном на растертых до пыли цветных минералах. Краски получаются яркие, сочные, не выцветающие ни от частой стирки, ни от солнца.

Каждая семья работает только на себя — излишков не делают. Натурального обмена не существует, но охота и рыбалка — дело коллективное, в нем участвуют все взрослые мужчины. Вот так они и живут годы, века…

Лишь через несколько дней нам разрешили побывать в хижине одного из лесных негров. Она оказалась небольшой, сплошь завешанной гамаками. В самом центре ее стояли дюралевые кастрюли заводского изготовления, такие же тарелки и кружки. Ложек, вилок или ножей для еды негры не употребляют. В углу валялось несколько аккуратно зачищенных от коры кусков какого-то дерева.

Резьба по дереву — вычурная, сложная, тонкая — любимое занятие и мужчин, и женщин, и детей, едва научившихся держать нож в руках. Ею украшены лавки, комоды, посохи стариков, весла. Кустарные изделия — ритуальные маски и различные безделушки из дерева с резным рисунком — лесные негры изготовляют и на продажу. Время от времени в поселке появляется какой-нибудь ловкий перекупщик и за гроши приобретает их, чтобы затем в городе перепродать во много раз дороже, — мастерски исполненные, они пользуются большим спросом у приезжающих в страну туристов.

Так в знакомстве с жизнью и бытом лесных негров незаметно прошли четыре дня. На утро был назначен отъезд, а накануне Альбрехт устроил прощальный ужин. Не буду говорить о еде — она была не менее экзотична, чем обед в день приезда. И еще был импровизированный концерт — бурные эротические ритуальные танцы, глухой рокот тамтамов, тонкий голосок свирелей и мягкие, протяжные старинные песни не были похожи ни на что слышанное раньше. Человеческая радость и горе, голоса птиц и зверей легко угадывались в сложном полифоническом звучании инструментов, сделанных самими жителями поселка.

Провожать нас не пришел никто. Ранним утром мы вышли из хижины, где спал уставший от дневных забот вождь, а на окраине поселка нас уже поджидали старые знакомые и вновь тем же способом доставили в каноэ. Легкий толчок шеста о дно, прощальные взмахи руки — и лодка плавно входит в кустарник, надежно укрывающий островок прошлого от окружающего мира.

Но современность упрямо пробивается и сюда, а освоение сельвы, начатое правительством Суринама, безусловно, коснется этих затерянных в лесах потомков беглых рабов. Чтобы навсегда покончить с их изоляцией, бедностью и отсталостью. Молодое независимое государство полно оптимистических планов включить всех этих людей в строительство новой жизни. Сумеют ли адаптироваться, найти в ней свое место гордые и независимые лесные негры — вот в чем вопрос. А пока знакомство с ними — это путешествие в далекое прошлое. Интересное, но и печальное.

Бокситы и независимость

Возвращение в Парамарибо из джунглей было подобно чуду из сказки про Алису в Стране Чудес. Может быть, столица Суринама и не очень подходит для такого сравнения, в ней все же ощутимо чувствуется пульс жизни нашего времени. В городе возводятся современные дома из стекла и алюминия рядом с ветшающими деревянными виллами, небоскребы иностранных банков и корпораций, роскошные отели для богатых туристов. А в северной части столицы, где еще совсем недавно зеленели плантации кофе и цитрусовых, растет новый жилой район местной буржуазии.

История его появления — характерный штрих на портрете всей страны. Когда-то эта земля на самом берегу реки Суринам — свыше тысячи гектаров — принадлежала голландскому латифундисту, и он стриг солидные купоны с выращиваемого на ней урожая. Но постепенно земля истощалась, урожаи падали. Тогда-то он и решил выгодно распродать ее на участки под строительство домов. Цены оказались по карману лишь весьма и весьма состоятельным суринамцам. И вот теперь, спустя всего несколько лет, около сотни роскошных коттеджей из бетона, отделанных знаменитым деревом махагани, уже стоят на месте недавних плантаций.